Полк прорыва - [71]
Во время ужина Мамонтов извинился и куда-то отлучился, но вскоре вернулся и привез несколько экземпляров газеты, пахнущей свежей краской. Передал их Хлебникову.
Хлебников зашел в кабинет и наедине пропитал статью Мамонтова о себе. Вернулся, поблагодарил автора, но почти сухо.
— Вам что-нибудь не понравилось? — спросил Сергей Афанасьевич.
— Ничего. Но можно было немного поскромнее. У нас если пишут, то… Сам поневоле уверуешь, что ты не из простого теста.
— Со стороны видней, Кирилл Петрович, — оправдывался Мамонтов.
— Может быть. Не знаю. Но — «полководческий гений»!.. Не слишком ли много гениев? Хватит с нас и того, что мы бескорыстно служим России.
— А она не может за это не быть благодарной.
Маршал стал ладонями закрывать уши.
— Сережа! Не надо… Мы — русские люди. И не привыкли к тому, чтобы о нас много говорили. Мы привыкли больше делать. В этом характерная черта нашего народа. А без него мы не существуем. Коль мы что-нибудь и значим, то только вместе с ним. И уж если он признает тебя, то недаром. И кто бы ты ни был — маршал или рядовой, — ты должник его вечный! Не дай бог, вознесешь свое имя! Грош тогда тебе цена!
— Мне это не угрожает, — сказал Мамонтов.
— Тебе — да. И я хочу, чтобы ты так же думал и обо мне.
Теперь Мамонтов понял, что претензии маршала не такие уж безобидные. Но и Хлебников не прав, если он недооценивает свои возможности. Если полководец потеряет веру в них, он не полководец. Солдаты вверяют ему свои жизни, а Родина — судьбу.
Приехал генерал-полковник Прохоров, не раздеваясь остановился на пороге гостиной:
— Поздравляю вас, Кирилл Петрович! — Он обнял маршала. — Извините, пришлось задержаться на службе.
Все заметили, что Прохоров никогда не был таким возбужденно-радостным.
— Есть причина! — ответил он.
Прохоров сел рядом с маршалом, и, положив друг другу на плечи руки, они запели:
Выделялся громовой «бронетанковый» бас Прохорова, а маршал пел негромко, почти нежно.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Телеграмма была из Сочи:
«Встречай, поезд 8, вагон 3. Демин, Неладин».
Не успел Шорников подбежать к вагону, как Демин и какие-то пассажиры уже выкатывали из тамбура коляску с Неладиным, а вернее, снимали ее на руках. Шорников стал помогать им и только потом, когда коляска была на перроне, поздоровался. Комиссар Демин первым нежно обнял его, улыбнулся как-то очень тепло, по-родственному.
Шел дождь. Поеживаясь, они торопливо покатили коляску к тоннелю.
— Посторонись!
Курортники выглядели по-разному. Неладин был загорелым, одни зубы белели, а комиссар бледный, видимо избегал солнца.
— Посторонись!
Пассажиры расступались перед ними, образуя своеобразный коридор, будто все только для того здесь и оказались, чтобы встретить этого крепыша в коляске. Неладин был одет по-праздничному — в новом костюме и при наградах.
Вниз по ступенькам коляску пришлось опять сносить на руках. Какие-то незнакомые люди, мужчины и даже женщины, протянули свои руки, потащили.
— Извините, — смущаясь, говорил Неладин. — Извините.
Множество рук вынесло его на привокзальную площадь.
— Спасибо, друзья! Извините!
Какой-то шофер-«левак» доставил их за пятерку к гостинице, где Шорников забронировал номер. Поднялись в лифте на шестой этаж, распахнули окна.
— Привет, столица! — воскликнул Неладин, глядя куда-то вдаль, мимо сверкающих после дождя крыш.
Через улицу, в сером низком доме, кто-то играл на пианино романс «Сомнение» Глинки. Потом раздался приятный женский голос.
— Завидую! — выкрикнул Неладин.
— Опять завидуешь? — усмехнулся комиссар. — На этот раз кому?
— Сам не знаю. Нравится мне Москва! Особенно после дождика. Да вы подойдите сюда поближе! — Он положил руку на плечо Шорникова. — Эх, Коля-Николай! Помнишь нашу роту — «третью непромокаемую»? Передний край…
— Как немцы по радио кричали: «Русиш комерады, что ваш Неладин делает?»
— Было и такое!
— Да, что-то они тебя особо уважали. Наверное, за твою удаль! Спать не давал ни днем, ни ночью.
Сели за стол, сдвинули стулья. Неладин открыл бутылку и поставил ее на прежнее место.
— Надо бы позвонить генералу…
Шорников молчал, молчал и Демин.
— Конечно, генерал есть генерал. — Неладин вздохнул. — Так запросто с ним… Да и секретарша у него — всегда отвечает: «Занят».
— Ладно, не придумывайте всякие причины, — сказал комиссар. — Звоните!
Шорников позвонил — генерал Прохоров оказался на месте. Видимо, он и на этот раз был действительно занят, потому что без лишних слов ответил:
— Все понял. Выезжаю.
В комнате установилась такая тишина, какая бывает только во фронтовые ночи, когда люди не спят и ждут, что вот-вот загрохочет за горизонтом, а потом разрывы станут поднимать кругом рваную землю, выворачивать деревья.
— Генерал есть генерал! — повторил Неладин.
— Для нас он не просто генерал, а наш бывший комкор! — ответил Шорников.
Комиссар мог, наверное, добавить еще что-то и от себя, ведь они очень дружили на фронте, но Демин молчал и ломал спичечный коробок, который оказался у него в руках.
Летом сорок второго года, когда готовился удар по немцам под Сталинградом и генерал Прохоров формировал механизированный корпус, он попросил кадровиков прислать ему комиссара с комсомольским огоньком. И ему прислали бывшего беспризорника, «сына полка», немолодого уже подполковника. Комкор считал, что не ошиблись. Вместе они окружали группировку Паулюса, отбивали танковые контрудары Манштейна, а потом прошли с корпусом тысячи километров на запад.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922 г. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Документальное повествование о жизненном пути Генерального конструктора авиационных моторов Аркадия Дмитриевича Швецова.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Основу новой книги известного прозаика, лауреата Государственной премии РСФСР имени М. Горького Анатолия Ткаченко составил роман «Воитель», повествующий о человеке редкого характера, сельском подвижнике. Действие романа происходит на Дальнем Востоке, в одном из амурских сел. Главный врач сельской больницы Яропольцев избирается председателем сельсовета и начинает борьбу с директором-рыбозавода за сокращение вылова лососевых, запасы которых сильно подорваны завышенными планами. Немало неприятностей пришлось пережить Яропольцеву, вплоть до «организованного» исключения из партии.
В сатирическом романе автор высмеивает невежество, семейственность, штурмовщину и карьеризм. В образе незадачливого руководителя комбината бытовых услуг, а затем промкомбината — незаменимого директора Ибрахана и его компании — обличается очковтирательство, показуха и другие отрицательные явления. По оценке большого советского сатирика Леонида Ленча, «роман этот привлекателен своим национальным колоритом, свежестью юмористических красок, великолепием комического сюжета».