Полк прорыва - [59]
И в ту сторону мало кто уже смотрел. Только генерал Прохоров все еще не отрывался от бинокля. Потом он опустил его и задумался. Может, перед ним в какие-то мгновения проходили в памяти сражения под Сталинградом. Лицо его было почти бронзовое, и на нем отразились ночи раздумий, короткие, как взрывы, неожиданные решения и постоянная тревога, не за себя, за всех других, за судьбу России.
— Спасибо, Тимофей Федорович, за все! — сказал один из тех, кто был в пальто и шляпе. — По-моему, есть над чем подумать.
Спустя некоторое время в указе среди награжденных офицеров Шорников встретил и фамилию Чеботарева Степана Дмитриевича. Побежал на почту, отбил телеграмму. На следующий день получил ответную:
«Благодарим, ждем в субботу. Чеботаревы».
Шорников вынул из портфеля букет южных роз, передал Людмиле.
— Спасибо! Какое чудо! — Она долго держала их в руках, не зная, что с ними делать. Видимо, сам Степан Чеботарев никогда не привозил цветы жене, с учений возвращался не с букетом ромашек и колокольчиков, которых в летнее время полно на окраинах полигонов и стрельбищ, а с благодарностями от командования.
Людмила ушла на кухню, а они расположились в кабинете. Вдруг Чеботарев вскочил с кресла:
— Что это такое? Выдумала еще…
Он крупными шагами подошел к стенке и сорвал свой портрет — увеличенную фотографию тех лет, когда был еще капитаном. На груди орденов и медалей — не сразу сосчитаешь. Орлиный нос, лихо задранный кверху чуб…
Людмила, конечно, вывесила портрет, надеясь, что обрадует не только мужа, но и представит гостям его славное прошлое. К военным заслугам Степана прибавилась новая, мирных дней. А ее добиться не просто. Может, посложнее, чем на фронте.
Звонок опять прозвенел с переливом. Чеботарев сунул рамку с портретом за книжный шкаф и побежал встречать гостей. Появился полковник, а с ним несколько лейтенантов — пришли «под строем», как выразился один из них.
На столе было много бутылок и обилие закусок, хватило бы накормить целую роту. Горой возвышались яблоки, в огромных вазах выставлены салаты, на больших тарелках сыр и колбаса.
— Скоро индейка будет готова! — сообщила Людмила.
— Прекрасно! — потер руки Чеботарев. — Начнем, а потом очередь дойдет и до индейки.
Полковник приказал хозяйке меньше суетиться, сесть за стол и взять в руки рюмку.
— Дорогие товарищи! — сказал он, стараясь придать своим словам значительность. — Мы собрались сегодня…
— Выпить! — выкрикнул Чеботарев. — Ради бога, не надо говорить обо мне так. Здесь не поминки. Я ведь знаю, что за этот орден останусь должником на всю свою службу.
— Все верно, но позвольте, — перебил его полковник, — с нашими желаниями тоже надо считаться. Мы радуемся не столько за вас лично, товарищ подполковник, сколько за свою часть. Вы ее представитель. Достойный. Хотя и орден свой вы заслужили лично, не скромничайте.
— Ладно, давайте выпьем за представителя! — засмеялся Чеботарев.
— Разреши мне тоже тебя поздравить, — Людмила подошла к нему, склонилась и поцеловала в щеку.
— Это тоже можно!
Капитаны и лейтенанты пили за комбата и за свои роты и взводы. Подполковник Чеботарев с улыбкой слушал их и не мешал говорить. Чувствовалось, что они все у него под крылышком и он готовит из них себе подобных. Они уже и сейчас многое унаследовали от него — все со своим характером, в любом случае не теряются.
Все хвалили кулинарное мастерство хозяйки. А полковник предложил новый тост:
— За жену и друга, постоянного помощника нашего комбата.
Людмила не смутилась, потому что, видимо, ждала этого неизбежного тоста, молча выслушала и с достоинством выпила.
На этом «официальная часть» была закончена. Чеботарев и полковник пересели на диван, заговорили о службе. Людмила сначала слушала мужа и его начальника, потом подошла к вазе с розами, которые привез Шорников, склонилась над ними.
Лейтенанты налаживали проигрыватель, оглушающе раздалось: «То ли вечер, то ли день, то ли солнце, то ли тень».
Людмила подошла к Чеботареву и полковнику:
— Мужчины! Вы и здесь не можете без служебного совещания? Я хочу танцевать! Ну, кто из вас рыцарь?
Полковник поднялся, они стали притопывать невпопад.
— Поставьте что-нибудь другое, — попросила Людмила. Загрохотали дробные, лихорадочные звуки, трудно понять, с каких материков.
— А нельзя ли обычный вальс?
Чеботарев взял в руки бутылку шампанского и держал ее на коленях, как снаряд, ждал, когда закончится танец. Пробка ударила в потолок, зашипела пена.
— За орден!
— За батальон!
— Дай бог не последнюю!
Людмила выпила, поставила бокал на стол и издали со слезами на глазах смотрела на розы. Казалось, что они не радость, а печаль принесли в этот дом.
— Майор Шорников! Вы совсем уснули. — Людмила потащила его танцевать. — Коля, вам скучно у нас?
— Я не могу отвечать на такие вопросы.
— Помните, как мы на студенческом вечере завоевали приз? Какой танец мы тогда танцевали?
— Вальс «Амурские волны».
— Не забыли. Хотя это было так давно. В какой-то другой жизни. На другой планете! А когда вы появились снова рядом, мне стало казаться, что, наоборот, ничего другого и не было, только то… Общежитие на окраине города, речка. И вечера — гуляй сколько хочешь.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922 г. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Документальное повествование о жизненном пути Генерального конструктора авиационных моторов Аркадия Дмитриевича Швецова.
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Основу новой книги известного прозаика, лауреата Государственной премии РСФСР имени М. Горького Анатолия Ткаченко составил роман «Воитель», повествующий о человеке редкого характера, сельском подвижнике. Действие романа происходит на Дальнем Востоке, в одном из амурских сел. Главный врач сельской больницы Яропольцев избирается председателем сельсовета и начинает борьбу с директором-рыбозавода за сокращение вылова лососевых, запасы которых сильно подорваны завышенными планами. Немало неприятностей пришлось пережить Яропольцеву, вплоть до «организованного» исключения из партии.
В сатирическом романе автор высмеивает невежество, семейственность, штурмовщину и карьеризм. В образе незадачливого руководителя комбината бытовых услуг, а затем промкомбината — незаменимого директора Ибрахана и его компании — обличается очковтирательство, показуха и другие отрицательные явления. По оценке большого советского сатирика Леонида Ленча, «роман этот привлекателен своим национальным колоритом, свежестью юмористических красок, великолепием комического сюжета».