Полк, к бою! - [3]

Правда, совершая этот маневр, фашисты не учли, что подставляют свой правый фланг под удар нашего батальона.

- Вот бы сейчас по ним и ударить, - высказал я свое пожелание старшему лейтенанту Новожилову, лежавшему рядом со мной в воронке от бомбы.

- Сам вижу, что момент подходящий, - ответил тот и взял телефонную трубку...

- Да, да, понимаю, - долетал из трубки даже до меня раскатистый баритон комбата. - Готовься, сейчас начнем. Залп "катюш" - сигнал атаки.

В это время на дальних высотах появились и начали развертываться в предбоевой порядок еще до двух батальонов гитлеровской мотопехоты. Я указал на них Новожилову.

- Второй эшелон, - тихо проговорил он. - Итак, два наших батальона против целой моторизованной дивизии врага! Каково?

...Пока Новожилов уточнял задачу командирам взводов, наша артиллерия произвела огневой налет по вклинившемуся в оборону полка противнику. С особой резкостью били сорокапятимиллиметровые противотанковые пушки. От их снарядов почти сразу же загорелись два немецких танка. Потом еще... А через несколько минут прошипели и снаряды "катюш". Их разрывы точно накрыли обращенные к нам скаты дальних высот, по которым стекали батальоны второго эшелона вражеской дивизии. За первым залпом последовал еще один...

И сразу же над лесом, откуда били "катюши", появилась "рама". Покружившись, она улетела. А через несколько минут дальнобойная артиллерия противника открыла по лесу ураганный огонь. Но поздно! "Катюш" там уже не было. Им хватило и этих минут, чтобы сняться с позиций и уйти в другой район.

Но мы знали, что "катюши" все-таки где-то рядом и будут еще давать залп по врагу. И этот их залп послужит сигналом для нашей атаки.

Знали, но... Когда снова прозвучал скрежет реактивных снарядов и над головами пронеслись огненные кометы, многие из нас вздрогнули. Еще бы! Ведь на этот раз батарея "катюш" выбрала огневые позиции, оказывается, сразу же за нашим батальоном!

Итак - сигнал. И не успели еще осесть поднятые залпом в воздух столбы дыма и пламени, как над залегшим батальоном разнеслось протяжное:

- В атаку-у-у-у! Впере-ед!

Роты дружно поднялись, рванулись вперед, намереваясь нанести удар во фланг прорвавшейся группе противника.

...Раскатистое, нескончаемое "ура" заглушало даже разрывы снарядов и мин. Вижу, как фашистская пехота на какое-то мгновение остановилась, затопталась на месте и... стала откатываться назад. Танки врага тоже замедлили ход. А этого как раз и нужно было нашим противотанкистам. Они открыли по машинам врага беглый огонь. По каждому танку стреляло как минимум два орудия. И это дало свои результаты... Вспыхнули сначала две, затем еще одна бронированные машины. Остальные, отстреливаясь, начали пятиться, пока не скрылись за высотой.

Я помнил приказ командира роты особенно бдительно наблюдать за левым флангом. Ведь преследуя бегущего врага, мы и себя подставляли под огонь второго эшелона противника. Но я понял это лишь после того, как гитлеровцы открыли плотную ружейно-пулеметную стрельбу по левофланговой 3-й роте, которая тут же залегла.

Приказав Гребенюку вступить в огневую дуэль с пулеметами противника, я быстро пополз ко второму расчету, намереваясь переместить его ближе к левому флангу. И уже оттуда, сосредоточенным огнем всего взвода, ударить по второму эшелону гитлеровцев.

Фланговый огонь фашистских пулеметов, мешавших продвижению нашего батальона, заметил со своего наблюдательного пункта и капитан Клетнов. По его вызову эти цели тут же накрыла наша артиллерия.

Метким огнем артиллеристов воспользовался и старший лейтенант Новожилов. Вскочив, он, выпрямившись во весь рост, скомандовал:

- Рота, в атаку-у-у-у, за мно-ой, ура-а-а!

Бойцы кинулись за своим командиром. И спустя несколько минут, перевалив гребень высоты, соединились на обратных ее скатах с подразделениями 3-го батальона.

А я, перетащив второй пулемет на левый фланг роты, почти сразу же увидел, что не меньше как две роты вражеской пехоты накапливаются в кустарнике слева. "Ударить, сразу же ударить по ним! Иначе они атакуют роту с тыла", - мелькнуло у меня в голове.

Да, фашисты готовятся к атаке. Вот они уже поднялись, бросились вперед. От нас до них метров четыреста, не больше. Бегут во весь рост, ведя одновременно автоматный огонь.

Первым застрочил пулемет Гребенюка. Ударил прицельно, точно. Видно, как падают сраженные гитлеровцы, как дрогнули они на правом фланге.

- Пулемет к бою! - скомандовал я второму расчету. Нужно как можно быстрее открыть огонь и ему, помочь Гребенюку. Но у наводчика Гришанова что-то опять не ладится. После короткой очереди его пулемет замолк.

- В чем дело, Гришанов?! - кричу наводчику. Тот, став белее мела, пытается перезарядить пулемет. Не получается. И тогда я, оттеснив его от пулемета, пытаюсь сам устранить задержку. Но рукоятка перезаряжания с места не двигается. Открываю крышку короба, вынимаю приемник. Так и есть! Перекос патрона в патроннике!

Извлекаю из приемника ленту, бросаю ее заряжающему, чтобы тот подровнял в ней патрон. А сам вынимаю замок, убираю из него стреляную гильзу, опять вставляю его на место. Вставляю и приемник, закрываю крышку короба, кричу: