Политика постправды и популизм - [9]

г) рационального скептицизма в отношении полученных другими учеными и им самим знаниям, персональной ответственности за качество используемых в проектах данных и теоретических конструкций.

Априори полагаться в эпоху «постправды» на научную этику авторов статьи или доклада на конференции по политической тематике крайне нецелесообразно, поскольку многие политологи реализуют в тексте свои политические взгляды и убеждения или попросту обслуживают интересы политических акторов. В результате слишком распространенными становятся нарушения всех или большинства этических норм учеными как у нас в стране, так и за рубежом.

Восемь тестов Г. Лассуэла для определения признаков идеологии в псевдонаучном тексте работают не вполне эффективно. Для оценки качества политологических текстов в настоящее время недостаточной является и общепризнанная методика Г. Фоллмера, утверждающая следующие признаки истинности и научности текста: «отсутствие порочного круга в обосновании, непротиворечивость, объясняющая ценность, проверяемость и успешность проверки... широта, глубина, точность, простота, наглядность, способность к прогнозам, воспроизводимость описываемых, объясняемых, предсказываемых феноменов, плодотворность»²⁸.

Псевдонаучность политологических текстов может быть обнаружена в случае использования их авторами необоснованных модальных операторов необходимости и неоправданных обобщений, сложных эквивалентов, номинализаций, декларирования ложной каузальности явлений. Отсутствие верифицируемости параметров описываемых явлений, апелляция к чувствам, очевидно эмоциональный тон текста, навешивание ярлыков, безапелляционность суждений, неоправданно глобальные обобщения, использование «агрессивной» пунктуации и таких речевых оборотов, апеллирующих к очевидности, как «всем совершенно очевидно», «никто и никогда...», — также важные признаки псевдонаучности.

Следует обратить внимание и на ситуацию, когда автор ссылается на источники, представляющие только одну национальную школу в политологии. Безусловно, наука интернациональна, однако пренебрежение наработками отечественных исследователей, особенно в ситуации, когда становится очевидным отсутствие в современной политической науке макротеорий или теорий, реально способных претендовать на универсальность обнаруженных закономерностей, действующих всегда и везде, априори выдает предвзятость автора.

Совершенно недопустимы ситуации со ссылками в научных текстах на статьи из «Википедии», «Студопедии» или публицистические материалы, если только эти материалы не являются собственно объектом анализа. Но самыми, вероятно, типичными проявлениями псевдонаучных политологических текстов в эпоху «постправды» является неупоминание альтернативных гипотез и теорий, отражающих иную позицию, чем придерживается автор, а также использование им «аргументов „от политики“ или „от рели-гии“. Особенно — с „национальным уклоном“»²⁹.

В современном мире различные идеологии постоянно проникают в научные тексты о политике, чему есть объективные основания. И идеологические догмы, и научное знание о мире политики, представляя собой системы идей, сосуществуют в едином информационном потоке, используют частично пересекающиеся понятия, выполняют схожие функции (гносеологическую, логическую, методологическую, методическую, мировоззренческую функции) и связаны с реальными политическими практиками. При этом идеологии выражают интересы конкретных социальных групп и политических акторов, а политическая наука должна быть ориентирована на установление универсальных закономерностей в своей сфере.

Различаются и субъекты этих процессов: в первом случае речь идет об идеологических структурах политических институтов и идеологах, во втором — о научных и образовательных учреждениях, об ученых. Задача идеологии заключается в рутинизации и массовизации определенной точки зрения на развитие политических процессов, выгодной конкретному социальному слою или политической группе. «Задача идеологии состоит в том, чтобы превратить эти убеждения в общественное кредо и закрепить энтузиазм масс, проявленный в период неординарных событий»³⁰.

Однако не только идеология встроена в политические процессы, наука также может быть политизирована и использоваться идеологами в том же качестве, что и идеология. «Понимание идеологии как средства социальной критики, даже если при этом политическая критика направлена против скрытой тирании господства, означает на деле чье-то притязание на власть!»³¹ Единственное средство противостоять этому — предельная научная честность ученых. И. Лакатос очень точно заметил, что «суждение может стать и псевдонаучной догмой, и подлинным знанием, в зависимости от того, готовы ли вы искать опровергающие его условия»³².

Многие политологи воспринимают как нечто должное ситуацию отождествления истинности знания с популярностью, распространенностью определенной точки зрения на какую-либо проблему как среди ученых, так и среди обывателей, далеких от науки. При этом основным аргументом оказывается конвенциональная неклассическая концепция истины, согласно которой истиной является в науке то, с чем согласно большинство ученых. Ситуация осложняется подчас тем, что научные дискуссии переносятся в онлайн-пространство и обсуждение спускается с научного на профанный уровень. Однако история общественных наук демонстрирует многочисленные примеры, когда большинство представителей научного мира и обычных граждан с восторгом и безусловной верой в истинность принимали теории, которые спустя десятилетия оказывались абсолютно несостоятельными. Стремящийся к истине исследователь «должен доказать каждое свое утверждение, подтвердив его фактами. Таков критерий научной честности»