Политика - [30]

– Можно, конечно.

– Ну, ты пойми, мы, может быть, мало знаем друг друга… Вернее, не мало знаем, но мало что друг про друга. Ну, ты понимаешь… Про тебя в школе ходили всякие слухи – давно, еще класса с восьмого?

– Знаю, конечно, что я шлюха и проститутка и блядь и тэ дэ и тэ пэ. Меня это не волнует. А тебя?

– И меня тоже нет.

– Ну и отлично.

Она улыбнулась.

Потом я взял еще по пятьдесят коньяку, и стало тепло и совсем хорошо. Мы вышли на улицу и болтали о чем-то, неважно о чем. И вдруг кто-то схватил меня за плечо и сказал:

– Э, ты, дай закурить?

Пацану было лет восемнадцать, я никогда его раньше не видел. Рядом стояли еще двое таких же, как он – среднего роста, с короткими волосами. Я не подумал, что он на меня залупается, потому что парня с девушкой обычно не трогали никогда и ни в одном из районов города. Может, он правда хотел сигарету. Но у меня их не было. У Оли были, но попросили не у нее, а у меня. И я сказал:

– У меня нет.

– Значит, надо дать на бутылку, а то все может плохо кончиться.

У меня оставалось три рубля с мелочью, и я бы мог отдать им этот «трюльник», и мы бы пошли с Олей дальше, гуляли бы с ней еще долго, потом бы я проводил ее. Но я не отдал им «трюльник». Я сказал:

– Хуй.

Кулак въехал мне в нос, я упал, успев выставить локти и втянуть голову в плечи. Пацаны подскочили, чтобы отработать меня ногами.

Оля спокойно сказала:

– Подождите ребята.

– А что такое, коза? – спросил тот, который ударил меня. Он улыбнулся, обнажив челюсть. Сверху не было зуба.

– Если сегодня все плохо кончится для нас, то завтра вы сами об этом можете пожалеть.

– Чего это мы пожалеем?

– Мало ли что? Всякое ведь бывает, всякие ситуации.

– Не, слушай, ты вообще с какого района?

– А какая разница? Я людей знаю в разных районах. Я, например, Иванчика знаю.

– Да? А не врешь.

– Нет, не вру.

– Ладно, идите. – Пацан несильно ткнул меня в бок своим грязным ботинком. – А ты скажи спасибо девушке, а то мы бы тебя… Ну, ты понял.

Пацаны зашагали по улице прочь. Я поднялся. Оля дала мне платок. Я вытер кровь и спросил:

– А кто такой этот Иванчик?

– Какой-то центровой кент, типа в законе. А ты подумал – мой бывший любовник?

– Нет, я ничего не подумал.

– И хорошо. Я знаю, что мы будем делать теперь. Мы поедем ко мне и будем пить водку – у меня есть в заначке. После такого надо расслабиться.

Мы пошли к остановке троллейбуса.

Курск [16]

15/08/2000, 17:04

Офис. Я подхожу к окну. С кондиционера на пятом этаже капает вода.

Боб говорит мне, просматривая свои имэйлы:

– Надо лететь в Мурманск, писать статью про затонувшую подводную лодку.

– Зачем нам это? Мы что – крупная газета? Сделаем материал по сообщениям агентств, по теленовостям – как всегда.

– Нет, надо ехать. Все туда едут – все телеканалы, все радиостанции, все газеты, даже самые мелкие. Кто не напишет про это – останется в жопе. Мы должны ехать.

– Что, вдвоем?

– Да.

– А как ты объяснишь Лондону, зачем ехать вдвоем? Они заноют, что дорого.

– Я не говорю по-русски.

– Тогда давай поеду я. Пришлю оттуда статью по мэйлу, а ты ее отредактируешь и отправишь в Лондон.

– Нет, я тоже должен ехать, это – очень особое событие. Важно для карьеры журналиста. Ты что – не понимаешь?

Боб говорит секретарше Насте, чтобы она заказала нам с ним билеты на ближайший рейс до Мурманска. Я, Боб и она – весь персонал московского бюро газеты. Зачем нужна Настя, я не понимаю. По-английски она говорит на уровне средней школы – закончила ее в этом году, – печатает одним пальцем, сообразительности никакой. Только миленькое детское личико и готовность в любой момент потрахаться с Бобом на диване во второй комнате.

Билеты есть только на субботу, до этого все разобрано. Настя звонит в гостиницу, бронирует нам двухместный номер – одноместных нет. Боб кривится.

– Я не хочу нюхать твои российский носки.

– А я – твои английские.

18/08/2000, 17:21

Шереметьево-1, бар. Боб стоит у стойки с двумя здоровыми мужиками. На стойке – пластиковые стаканы от пива, разорванные пакеты чипсов. Я подхожу.

– Привет, – говорит один мужик. – Мы с Варшавы. А матка у меня русская, я говорю по-русски.

Поляки суют мне руки, я жму их, хлопаю по плечу Боба.

– Тоже летите в Мурманск?

– Да.

– Пошли тогда, уже посадку объявили.

После регистрации выпиваем с Бобом по пиву. Поляки куда-то пропадают.

В самолете мое место посередине, у Боба – возле прохода. Около окна – девушка в черном свитере.

После взлета она спрашивает:

– А вы что – иностранцы?

– Боб – иностранец. Англичанин. А я – русский. Ты по-английски говоришь?

– Не-а. А он по-русски?

– Тоже нет.

Девушек всегда больше интересует Боб. Англичанин все-таки, денег море, можно сходить в ресторан, потом в бар, а потом, само собой, – к нему домой, если он к тому времени не вырубится. Но сейчас он дремлет, откинувшись на спинку сиденья – в аэропорту выпил не меньше двух литров пива.

– А как тебя зовут?

– Анна. А тебя?

– Вова.

– Очень приятно.

– Взаимно. Ты из Мурманска?

– Нет, из Мончегорска. Это недалеко, всего 150 километров. Была в Москве в командировке. А вам зачем в Мурманск?

– Мы – журналисты. Писать статью про «Курск».

– А-а-а.

Стюардесса везет по проходу тележку с бухлом, случайно толкает Боба. Он открывает глаза и говорит: