Политическое завещание Ленина: реальность истории и мифы политики. - [11]

Шрифт
Интервал

Будучи компилятивной, эклектичной, «хрущевская» историографическая версия оказалась абсолютно бесплодной в научном плане. Научно «голым» оказался не только «король», научно «голой» (несмотря на массу написанного) оказалась и вся его историографическая «свита» прямых и тайных, вольных и невольных последователей. Исключение составляют работы, посвященные анализу «Завещания» Ленина с точки зрения разработки плана построения социализма в СССР, а также отдельных проблем социалистического строительства[22]. Внутренняя противоречивость и слабая документированность сделали ее уязвимой для критики со стороны троцкистской историографии, которой она в период «перестройки» сдалась без боя.

«ГОРБАЧЕВСКАЯ» ИСТОРИОГРАФИЧЕСКАЯ ВЕРСИЯ

Начатая М.С. Горбачевым «перестройка» социализма повела к открытой ревизии сложившихся в исторической науке после 1956 г. историографических концепций. Под видом «нового прочтения» Ленина началась «модернизация» «хрущевской» версии с помощью заимствований из багажа, наработанного в рамках троцкистской историографической концепции, и ее антикоммунистической версии. Возник «продукт», эволюционировавший столь быстро, что его невозможно назвать концепцией. Это была историографическая версия, «научной» основой которой служила троцкистская концепция, а идеологической — антикоммунизм.

Внешне капитуляция «хрущевской» историографической версии ленинского «Завещания» перед троцкистской концепцией выглядела как внезапный крах, произошедший под давлением введенных в научный оборот «новых» фактов. Однако это не так. Процесс внедрения троцкистских схем был политически давно подготовлен и, судя по всему, хорошо организован. На это указывает характер прошедшей эволюции: в короткий срок дружная сплоченная группа публицистов, писателей, историков, увлекая за собой других, выплеснула на страницы газет, журналов и книг готовые к публикации тексты, в которых якобы реализовывались «новые» идеи, оказывавшиеся на удивление похожими на то, что прежде писал Троцкий. Судя по признанию Д. Волкогонова и Р. Медведева — видных представителей историографии времен «перестройки», — их «новаторские» для советской историографии работы велись в течение длительного времени. Первый имел доступ к архивным материалам, закрытым для других ученых, а второй — имея «благословение» председателя КГБ Ю.В. Андропова[23].

Появившись в качестве дополнения и уточнения в рамках официальной советской историографии, троцкистская концепция вскоре уничтожила ее. Сначала произошел отказ от того, что в хрущевской историографии оставалось от сталинской, в результате чего ее вторая составляющая часть — троцкистская схема — осталась единственной. Если в 50-е годы прививка ряда троцкистских схем была проведена скрытно от основной массы историков и от широких слоев общественности, то в 80-е — совершенно открыто, поскольку сопровождалась фактической политической реабилитацией Троцкого. Не афишировался лишь сам факт плагиата, хотя он был очевиден. Н.А. Васецкий справедливо отмечал, что «кое-кто принялся буквально обворовывать Троцкого, заимствуя у него не просто аргументы и факты, но и целые их блоки. Причем заимствовать некритически»[24]. В результате Троцкий оказался «научным руководителем» и соавтором многих работ, посвященных теме ленинского «Завещания». Вскоре начался процесс дополнения троцкистской схемы оценками, заимствованными у антикоммунистической историографии.

Историографический смысл этого поворота заключался не в обеспечении прироста научных знаний (науки в литературе времен «перестройки» было не больше, чем в троцкистской или в «хрущевской), а в создании морально-психологических предпосылок для политической и мировоззренческой переориентации советских историков. Поскольку именно М.С. Горбачев стал инициатором и главным организатором этой «перестройки», снова превратившей тему ленинского «Завещания» в мощный фактор политической борьбы, то и саму историографию этого периода с полным правом можно назвать «горбачевской».

Механизм смены концепций был задействован тот же, что и Хрущевым после XX съезда КПСС. Концептуальная перестройка была осуществлена с помощью историко-политической публицистики[25] и художественной литературы[26], которые, энергично заимствуя старые троцкистские схемы, навязали их под видом последнего слова науки беспомощным пропагандистам «хрущевской» историографической версии. Публицистика еще раз с триумфом проявила себя мощным средством управления не только сознанием людей, но и исторической наукой. Историкам-специалистам опять ставили в пример «прорабов перестройки» от пера и корили за научную косность. И они в массе своей согласились с этим, некритически приняли залежалые схемы Троцкого за новое слово в исторической науке. Такой способ организации «перестройки» исторической науки, тем более повторенный дважды, должен обратить на себя внимание всякого, кто изучает отечественную историографию середины 50—80-х годов.

В этом отношении показательна конференция историков и писателей (27—28 апреля 1988 г.), посвященная задачам перестройки исторической науки, исторического образования и просвещения. Многие ее участники, перечеркивая собственную научную работу, обесценивая свои труды, говорили о непрофессионализме отечественных историков, в пример ставили иностранных коллег, методы работы и труды которых охотно принимались в качестве образцов, часто — без должных на то оснований. Значительная масса советских историков проявила себя просто-напросто как политические наемники от науки. В начале от имени революции и во имя социализма они профессионально топтали царизм и капитализм, потом стали топтать революцию и социализм. То именем Ленина и Сталина они побивали Троцкого, Бухарина и др., то во имя честного имени этих последних громили Сталина, а потом и Ленина. Впрочем, себя они легко оправдывали «последствиями» «культа личности Сталина», условиями тоталитаризма.


Еще от автора Валентин Александрович Сахаров
На распутье

Монография посвящена узловым проблемам дискуссии о развитии советского общества, в процессе которой вырабатывались принципиальные положения экономической и социальной политики советской власти. В центре внимания альтернативные программы социально-экономических преобразований страны, предложенные В.И. Лениным, Л.Д. Троцким, Н.И. Бухариным и И.В. Сталиным, в которых отразились присущие им теоретические представления о становлении социалистического общества, их интерпретация опыта революции, способность на основе его развивать теорию социалистической революции и использовать новые знания для решения практических задач социалистического строительства в условиях 1920-х гг.Для специалистов-историков, а также широкого круга читателей, интересующихся историей советского общества.


Рекомендуем почитать
Гражданская война в России XVII в.

Книга посвящена одной из самых драматических страниц русской истории — «Смутному времени», противоборству различных групп служилых людей, и прежде всего казачества и дворянства. Исследуются организация и требования казаков, ход крупнейших казацких выступлений, политика правительства по отношению к казачеству, формируется новая концепция «Смуты». Для специалистов-историков и широкого круга читателей.


Из истории гуситского революционного движения

В истории антифеодальных народных выступлений средневековья значительное место занимает гуситское революционное движение в Чехии 15 века. Оно было наиболее крупным из всех выступлений народов Европы в эпоху классического феодализма. Естественно, что это событие привлекало и привлекает внимание многих исследователей самых различных стран мира. В буржуазной историографии на первое место выдвигались религиозные, иногда национально-освободительные мотивы движения и затушевывался его социальный, антифеодальный смысл.


Из истории Таманской армии

Таманская армия — объединение Красной армии, действовавшее на юге России в период Гражданской войны. Существовала с 27 августа 1918 года по февраль 1919 года. Имя дано по первоначальному месту дислокации на Таманском полуострове.


Олаус Магнус и его «История северных народов»

Книга вводит в научный оборот новые и малоизвестные сведения о Русском государстве XV–XVI вв. историко-географического, этнографического и исторического характера, содержащиеся в трудах известного шведского гуманиста, историка, географа, издателя и политического деятеля Олауса Магнуса (1490–1557), который впервые дал картографическое изображение и описание Скандинавского полуострова и сопредельных с ним областей Западной и Восточной Европы, в частности Русского Севера. Его труды основываются на ряде несохранившихся материалов, в том числе и русских, представляющих несомненную научную ценность.


Афганистан, Англия и Россия в конце XIX в.: проблемы политических и культурных контактов по «Сирадж ат-таварих»

Книга представляет собой исследование англо-афганских и русско-афганских отношений в конце XIX в. по афганскому источнику «Сирадж ат-таварих» – труду официального историографа Файз Мухаммада Катиба, написанному по распоряжению Хабибуллахана, эмира Афганистана в 1901–1919 гг. К исследованию привлекаются другие многочисленные исторические источники на русском, английском, французском и персидском языках. Книга адресована исследователям, научным и практическим работникам, занимающимся проблемами политических и культурных связей Афганистана с Англией и Россией в Новое время.


Советско-японский пограничный конфликт на озере Хасан 1938 г. в архивных материалах Японии: факты и оценки

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.