Политическое воспитание - [22]

Шарль раньше никогда не слыхал, что сын механика у де Голля, и сейчас почувствовал зависть к парню, которому удалось в момент перемирия очутиться там, где надо. Но Луи он ничего не сказал об этом.

— Мари Анж, — продолжал Луи, — никогда ничего не говорил, но в глубине души был доволен, что сын его оказался там. И я думаю, что именно это и заставило его заняться тем, чем он занимался. Для него это был способ быть рядом с сыном. Ну а Жозефина, та по-другому смотрела на вещи. Она все время твердила мужу, что из-за него Ив уехал. Она без конца с ним ссорилась. Дочери уже все трое были замужем, и, когда они приезжали навестить родителей, им было тяжело смотреть на это.

Луи добавил, что старшая, Мадлена, рассказала эту историю его жене уже после того, как ее отец был арестован.

— А жена Мари Анж знала, что у него есть передатчик? — спросил Шарль.

— В том-то и беда. Он не сумел этого от нее скрыть. Дочери же ничего не знали. Катастрофа разразилась, когда ему передали, что его сын был на “Sur-couf”. “Surcouf” — это было, кажется, в феврале прошлого года, в феврале 42-го, — затонул. Но Мари Анж гораздо позже узнал, что его сын был там. Пришлось рассказать обо всем жене. Вот тут-то и началось. Никто не знает точно, как было дело, но она ушла от мужа и поселилась у брата. А брат у нее — инспектор полиции. Надо полагать, что она ему все рассказала, и даже больше, чем нужно. А братец-то не очень жаловал Мари Анжа. Когда сестра вышла за него, он был против. Они с тех пор не встречались, ну а в войну, ясное дело, стало еще хуже.

— То, что она рассказала своему брату, еще не значит, что она выдала мужа, — сказал Шарль.

— Подождите. Вы ведь не все знаете, потому что никто об этом не говорит. И в газетах об этом тоже не пишут. Еще бы, инспектор полиции убит своей сестрой!

— Убит своей сестрой... — с недоверием повторил Шарль.

— Да, месье Шарль, вот так закончилась эта история. Через два дня после ареста Мари Анжа Жозефина застрелила своего брата, пока тот спал, из его же револьвера, ведь он, как полицейский, имел право на ношение оружия. Затем она исчезла, и только через неделю нашли ее тело, выброшенное морем на пляж. А в это время ее дочь Мадлена получила от нее письмо, полное здравого смысла и достоинства. Она во всем обвиняла только себя, говорила, что только она виновата, в приступе гнева рассказав брату о муже. Когда же она поняла, что муж арестован из-за нее, то не смогла этого вынести. Она не просит никакого прощения. Она совершила зло, и сама не может себе простить этого. Поэтому, вслед за сыном, найдет гибель в море.

В конюшне наступила тишина. Шарль, не в силах пошевелиться, продолжал сидеть в темноте. Луи снова закурил, взял удила и опять принялся их начищать.

— Хотел бы я знать, — наконец выговорил Шарль, — кто мог предать моих родителей, — и вышел.

Было еще совсем светло. Во дворе, засыпанном опавшими листьями с соседних каштанов, было спокойно. Над маленьким бассейном, откуда вытекала тонкая струйка воды, летали птицы. Шарль подошел, подставил под струю сложенные лодочкой ладони и, наклонившись, стал медленно пить холодную воду.

8

Тетя Анриетта спит. Ее лицо стало еще бледнее, если только это возможно. Оно кажется почти таким же белым, как простыни. Глаза у нее закрыты. «Ты спишь, тетя Анриетта?» — Шарль склонился над ней, прислушиваясь к немного хриплому дыханию, вырывающемуся из полуоткрытых губ. Черты лица ее неподвижны. Только изредка вздрагивает очень выпуклое правое веко. Она спит или без сознания? Где сейчас душа тети Анриетты? «Кровоизлияние в мозг», — сказали врачи. Шарль слегка прикасается губами к ее прохладному, почти холодному лбу. Что он скрывает? Неужели там не осталось ни одной мысли, ни одного воспоминания? Тетя Анриетта, вы когда-нибудь вернетесь к самой себе? К нам? Ко мне? Ко мне, к вашему маленькому Шарлю, который вас так любит, который сейчас тут около вас, к единственному и последнему, кто у вас остался?

Шарль выпрямился. Он не хочет уходить, он хочет остаться около тети Анриетты, хочет провести около нее ночь, как эта молчаливая монахиня, которая, склонившись под своим черным с белой каймой капюшоном, читает молитвы, сидя с другой стороны кровати, и ему видно только, как ее руки медленно перебирают четки. Он оборачивается, берет один из стульев, стоящих вокруг круглого стола посередине комнаты, и садится около постели. Ему хорошо в этой тишине; и, хотя он не знает, что она сулит, ему не страшно. Может быть, тетя Анриетта не проснется никогда, и сон незаметно перейдет в смерть. Requiem aeternam. Вечный покой. Во время мессы Шарль часто открывает молитвенник на заупокойной службе и читает псалмы. Ему нравится церковная латынь. Он наклоняется над ночным столиком и видит толстый молитвенник тети Анриетты, тот, который она всегда брала с собой в церковь, в переплете из коричневой кожи, с семейным гербом и серебряной застежкой. Но он никогда раньше не открывал его. Сколько картин! Картины похорон, первого причастия, крестин. Шарль погружается в чтение. Большинство имен ему знакомо, но иногда он путается в родственных связях. Вот Пьер де Ла Виль Элу, умерший в 1887 году, со своей аккуратно подстриженной бородой. Кажется, приходится двоюродным братом его деду? Умер в двадцать шесть лет. Но от чего? А это Шарлотта де Лонжеваль, с косами, уложенными вокруг головы, скончавшаяся в 1897 году в возрасте восьмидесяти шести лет. Значит, она родилась при Наполеоне.