Политические работы 1895–1919 - [19]

, критикующим и (благодаря откладывающему вето) запретительным органом. Следовательно, формально она может быть лишь неравноправной палатой. Политически же было бы желательным, чтобы в таких верхних палатах профессиональные представители заинтересованных лиц присутствовали — во всяком случае — лишь наряду с представительством 1) государственно–политической интеллигенции и 2) культурно–политического образования, т. е. чтобы к ним принадлежали, к примеру, все вышедшие в отставку министры и бургомистры крупных городов, а наряду с ними — представители культурно–политически важных кругов (представители школьных учителей, преподавателей высшей школы, деятелей искусства, журналистов). Вопрос о будущем составе таких корпораций, во всяком случае, не столь неважен, как часто полагают у нас, потому что сегодня эти корпорации, к сожалению, строятся по большей части лишь в качестве механических тормозов, сдерживающих «опасности» демократии и способствующих успокоению трусости обывателя (безразлично какого социального положения). Между тем, эта проблема может и должна занимать нас здесь не только мимоходом.

Скорее, мы здесь зададим один вопрос: отчего, собственно говоря, так происходит, что организованные государством корпорации заинтересованных лиц, например, торговые палаты, с которыми когда–то безжалостно боролся Ойген Рихтер[26], и всевозможные аналогичные структуры, возникшие с тех пор по этой схеме, фактически функционируют вовсе не как сосуды для подлинно живого потока хозяйственных интересов — в сравнении с изобильной жизнью действительно экономических союзов заинтересованных лиц? И что, с другой стороны, по сравнению с партиями эти корпорации остаются абсолютно неспособными вбирать в себя политическую жизнь? Случайность ли это? Нет, вовсе не случайность, но следствие того, что партии, с одной стороны, и союзы экономически заинтересованных лиц, с другой, основаны на юридически свободной вербовке своих сторонников, а упомянутые государственные корпорации — как раз нет. Первые — вследствие своей структуры — являются организациями для борьбы и компромисса; вторые же — вследствие своей — организациями для конструктивных экспертных оценок или чисто «попечительской» мирной управленческой работы. К сожалению, наш «организаторский» пыл под последним термином всегда подразумевает лишь принудительные организации с начальственным полицейским уставом. А вот организации, создаваемые на основе свободной личной инициативы («волюнтаристские»), литераторы любят считать фактически незаконными, в лучшем случае же — лишь временными, предназначенными для того, чтобы когда–нибудь вырасти в организации с полицейским регламентом, — не учитывая того, что по сути и смыслу они только и могут быть волюнтаристическими структурами. Вот в чем заключается основная ошибка.

К наследственным глупостям нашего дилетантствующего политического литераторства относится стремление «словами» — в данном случае, параграфами спроектированного ими устава — «подготовить систему» там, где для этого нет никаких условий. Разбираемые официальные профессионально–сословные организации — вплоть до возможности укомплектовывать верхние палаты представителями профессий — с политической точки зрения являются структурами, предназначенными для того, чтобы их мнения: экспертные оценки, резолюции или дебаты — взвешивались, но не шли в счет. И в зависимости от объективного содержания таких мнений они будут весить больше или меньше. Напротив, политические партии в современном государстве представляют собой организации, которые исходят из (юридически) «свободной» вербовки приверженцев и чья цель заключается в том, чтобы определять политику посредством количества своих приверженцев: ultima ratio[27] всякой современной партийной политики — избирательный бюллетень или бюллетень для голосования. А представительства лиц, имеющих общие хозяйственные интересы, в капиталистическом хозяйстве служат объединениями, основанными также на (юридически) «свободной» вербовке, и исходят они из того, чтобы благодаря частнохозяйственной мощи своих членов, независимо от того, зиждется ли она на обладании имуществом, на рыночной монополии или на монополистической концентрации необходимой для хозяйства рабочей силы, обеспечить устраивающий обе стороны компромисс по ценам на товары или на труд. Однако же, для обоих типов свободных структур решающим моментом является характерный как раз для них «волюнтаристический» принцип организации, для них только и уместный, и потому «органический». Попытки укомплектовывать их в принудительном порядке, по образцу органов государственной власти, были бы чисто механическим принуждением, которое положило бы конец их внутренней жизни. И не то, чтобы им самим вообще было чуждо «принуждение». Совсем наоборот. Они ставят себе на службу бойкот, клевету и всевозможные заманивающие и принуждающие средства материального и духовного свойства, какие только может выдумать человеческий ум, опирающийся (формально) на свободную вербовку — но только именно за исключением средств, присущих аппарату государственных органов принуждения и сохраняемой за ним формой поддержания «внешнего