Политические деятели викторианской Англии - [33]

Стэнли был предложен ответственный, но весьма хлопотный пост министра по делам Ирландии, а в то бурное время ответственность только возросла. В этом качестве Стэнли пришлось вести ожесточённую политическую борьбу с ирландским радикалом О’Коннелом. Стычки между ними перешли в длительную конфронтацию, ибо Стэнли олицетворял собой всё то, что так ненавидел его противник. К тому же он считал министра ответственным за бедственное положение его страны. В 1831 году там возник очередной неурожай и, как следствие, голод. О’Коннел обвинил Стэнли в преступной бездеятельности. Это была неправда. Стэнли считался одним из талантливых администраторов вообще и в Ирландии в частности. Он предложи ассигновать около полумилионна фунтов на организацию общественных работ, но правительство, занятое другими проблемами, сократило эту сумму. В дальнейшем много времени и сил отрывала «ирландская рутина» — повседневная бюрократическая текучая жизнь, которую Стэнли не любил[84].

Начало 1830-х годов ознаменовалось «битвами за реформу». Несмотря на свое происхождение, Стэнли активно поддержал ее. Он принял участие в дебатах и убеждал короля пойти на назначение новых пэров, чтобы сломить сопротивление верхней палаты. Тогда же он снискал славу самого блистательного оратора и дебатёра, которую сохранил до конца своей жизни. Он умело разбивал доводы оппонентов, ловко использовал не только красноречие и приёмы риторики, но и логику. Его аргументацию было трудно опровергнуть, как нелегко было найти брешь в железной последовательности рассуждений. Его аристократичная внешность и твёрдый голос могли смутить многих «горячих агитаторов».

В 1833 году он стал министром по делам колоний. Недолгое пребывание на этом посту ознаменовалось важным мероприятием — Стэнли стал одним из авторов и проводников закона об освобождении рабов в Британии и её колониях. Вскоре возник министерский кризис по поводу очередного закона о церкви, которых тогда издавалось много и которые нередко служили причиной многих раздоров, так как воспринимались почти как конституционные. Стэнли покинул правительство. Кроме того, он желал не допустить перехода поста премьер-министра к лорду Джону Расселу. Это привело к небольшому внутрипартийному кризису. Его итогом стало недолгое первое министерство Мельбурна, которое сменило консервативное правительство Пиля. Последний просил о встрече, произошёл обмен серьёзными и содержательными письмами, но Стэнли отказался войти в кабинет, хотя и обещал ему поддержку. Как пишет У. Джонс[85], лорд Стэнли «оказался в положении арбитра в борьбе между тори и вигами».

Вскоре он покинул клуб Брукса, что означало разрыв с вигами. Возникла небольшая, но влиятельная группа, известная как «желтые нарциссы Дерби» (Derby Dilly). Именно о них Пиль писал как о небольшой, но важной группе, которая присутствует в парламенте и не поддерживает правительство наряду с радикалами и ирландцами[86].

Однако в 1840 году лорд Эдвард всё больше склонялся к альянсу с умеренными консерваторами. Он и сам был консерватором по характеру и умеренным либералом по убеждению. Его часто упрекали в медлительности, нежелании активно действовать, лени. Едва ли это справедливо. Скорее это была аристократичная манера избегать суеты. Он гордился, что делает всё хорошо, но не слишком хорошо. Стэнли не хотел и не любил делать что-то наспех, непродуманно и стремился избежать неудобных и двусмысленных ситуаций. Неслучайно же его имя никак не связано с каким-либо политическим, семейным или светским скандалом. Лорд Эдвард очень не любил бегать и носиться по коридорам власти, предпочитая тихую и спокойную работу или отдых со своими любимыми античными классиками и Шекспиром. Кстати, сидячий образ жизни стал причиной многих его болезни и самой мучительной — подагры. В 1841 году после прогулки с Пилем он простудился и с удивлением заметил, что не может снять туфли. Начались мучительные подагрические боли, которые надолго приковывали его к постели или креслу, что тоже не содействовало излишней активности[87].

В 1841 году лорд Стэнли вошёл в кабинет Пиля в качестве министра по делам колоний. Умеренно-консервативная политика сэра Роберта его полностью устраивала, и он заметно укрепил партию своим именем и авторитетом. Вскоре начались проблемы со здоровьем. Стэнли всё труднее было приезжать в палату общин. В конечном счёте он попросил премьер-министра и герцога Веллингтона выхлопотать ему место в палате лордов. Пиль с сожалением выполнил эту просьбу. Он сказал, что теряет свою правую руку в палате. Более 15 лет Стэнли зачаровывал членов нижней палаты свои красивым тенором, хорошо поставленными интонациями и произношением. «Палата много потеряла», — заметил один из депутатов[88].

В 1845 году в Ирландии разразился страшный голод. Пиль и Грэхем внесли в кабинет предложение об отмене «хлебных законов». Сообщение об этом было сделано на заседании кабинета 31 октября 1845 года. Премьер-министр с горестным видом сообщил, что не видит другого выхода, кроме отмены пошлин на хлеб. Стэнли хорошо были известны ирландские дела. Однако прекрасно понимал он и то, что эта мера вызовет подрыв самой базы партии. «Сельские джентльмены» никогда не поддержат меру, которая выбьет табурет у них из-под ног. Он предложи систему общественных работ, субсидий и другие испытанные меры. Он готов был согласиться и на приостановление «хлебных законов», но не отмену их. Стэнли искренне был убежден, что слухи о голоде сильно преувеличены, а меры, предложенные Пилем, всё равно запоздают и не помогут голодающим сейчас. Прохождение через парламент займёт около полугода, а эффект будет ощутим ещё позже. Так стоит ли разрушать единство своей партии и подрывать собственную базу? Он писал Пилю: «Я предвижу, что этот вопрос, если Вы будете отстаивать своё нынешнее мнение, так или иначе, расколет правительство». Пиль предложил создать комиссию и отменить пресловутые законы не парламентским актом, а королевским указом (так называемым «указом в Совете»)