Политическая теория феминизма. Введение - [94]

Однако самой известной из таких феминисток-испытательниц новых форм является Мэри Дэли. В книгах «Beyond God the Father» («Поту сторону Бога Отца»), «Gyn/Ecology» («Гин/Экология») и «Pure Lust» («Чистая похоть») она разрабатывает новый язык и стиль письма и мышления, который, по ее мнению, способствует развитию нового женского сознания и культуры, которые далеки от мужчин и недоступным им: «Необходимо осознать тот фундаментальный факт, что мы, женщины, имели власть обозначать, но эта власть была у нас украдена»[153]. Поэтому женщины должны бороться против обманов языка и логики, «группового изнасилования не только тел, но и умов» (Daly, 1973, р. 9), а изобретая новые слова и формы, необходимо открывать новые способы бытия. Сюда входит перевертывание с ног на голову господствующих ценностей и драматическое утверждение власти Мегер, Гарпий, Фурий, Амазонок и Старых Дев, сопротивляющихся власти мужчин, летая выше и вне их понимания. Эйзенштейн назвала книгу «Gyn/Ecology» «необыкновенным синтезом поэзии, истории, философии, литературной критики и резкой обличительной речи (диатрибы)» (Eisenstein, 1984, р. 107), а сила, остроумие и творческая фантазия работ Дэли неопровержимы. Она опирается, однако, на сомнительные утверждения: что женщины абсолютно хороши, а мужчины абсолютно плохи; что энергию женщин необходимо направить на их работу над собой, а не на взаимодействие со структурами власти; что большинство женщин (особенно включая «успешных» феминисток) сотрудничают с существующим порядком и что только немногочисленная элита может позволить себе быть свободной либо заслуживает этого. Дэли поэтому обвиняли в отстаивании ухода от всякой политической, борьбы в культуру «только для женщин», доступ в которую могли надеяться получить только немногие представительницы среднего класса. Утверждалось, что она, подобно другим рассмотренным ранее авторам, но в большей степени, желает чисто идеалистического решения, оставляющего без изменений материальные условия и основы власти, и принимает ложную дихотомию между мужской и женской культурами, дихотомию, игнорирующую ценности, разделяемые обоими полами, исторические изменения и различия между женщинами. Эти недостатки нужно отделить от акцента на анализе языка и знания в качестве сферы политической борьбы. Это не значит, что данная сфера является наиболее важной исторической основой и источником патриархата, это просто признание того факта, что новые способы мышления должны стать важным оружием против угнетения женщин.

Постмодернизм и феминистская мысль

Доводы рассмотренных выше авторов опираются на относительно простую теорию, которую можно легко понять, даже если не соглашаться с ней. Критика феминистками философии и «языка, созданного мужчинами» совпали также с кризисом в «мужского (ведущего)» течения в философии. Предполагается, что параллельно с новыми разработками в лингвистике и в теории психоанализа, этот кризис стимулировал развитие радикально новых способов понимания, полезные феминисткам. Эти новые теории содержат множество взаимно пересекающихся направлений мысли, которые иногда крайне туманны для непосвященных и которые носят разнообразные названия: пост-структуралистская, дискурсивная, деконструкционистская, психоаналитическая, лингвистическая или «французская» теории. Все они, хотя и не составляют единого собрания идей, иногда обобщаются одним именем «постмодернизм» (обсуждение этого с феминистской точки зрения см.: Alcoff, 1988; Cameron, 1990; Duchen, 1986; Flax, 1986,1990; Grosz, 1990; Lovibond, 1989; Nicholson, 1990; Ragland-Sullivan, 1991; Sawicki, 1991; Tong, 1989; Tress, 1988; Weedon, 1987.).

На первый взгляд кажется, что у постмодернизма много общего с некоторыми аспектами радикальной феминистской мысли. Он рассматривает «модернизм» как движение, начавшееся с прославления разума в эпоху Просвещения, и отвергает господствующую с тех пор в западной культуре идею о том, что в принципе все познаваемо посредством человеческого разума и что общество может быть устроено в соответствии с разумом, знанием и справедливостью. Как мы видели в данной книге, эти идеи Просвещения вдохновляли многие поколения феминисток и по сей день остаются главными для либерального феминизма. Однако концепция разума в целом подверглась критике со стороны современных радикальных феминисток (см. гл. 9 настоящего издания). Постмодернистки считают поиск определенности заблуждением, так как истина, по их мнению, может быть лишь условной, временной. Поэтому поиск единственной всеобъемлющей теории отвергается в принципе, как и сама возможность объективности. Стремление западной философии найти истину и определенность (квалифицируемые как логоцентризм), не принимается и считается продуктом конкретной исторической эпохи, неуместным в постмодернистском обществе, все больше приобретающего фрагментарность, разнообразие и расплывчатость во всех сферах жизни. Существующие теории, в частности марксизм, претендующие на определенность и объективность, отвергаются как тоталитарные. Причем не принимаются не просто выводы этих теорий, но поиск ими истины как таковой.