Политическая теория феминизма. Введение - [69]

Равенство

Феминистки обнаружили, что они идут против ключевых либеральных предпосылок не только в своем отношении к государству. Существующие представления о равенстве, человеческой природе, рациональности и самом значении «политического» были поставлены под сомнение или видоизменены феминистским опытом, хотя, опять же, не всегда использовалось полное значение этих понятий. Так, требование полного юридического равенства немедленно столкнулось с трудностями, когда оно стало распространяться на женщин, так как упускались из виду не только существующие различия в социальных ролях полов, но и допущение об основных биологических различиях. Например, по мнению Вогел, право гражданина-мужчины передавать собственность своим наследникам нельзя просто распространить на женщин в гендерно-нейтральной форме, потому что это мужское право до некоторой степени подразумевает контроль над телом женщины, и оно могло бы быть нарушено, если дать ей равные права и независимость (Vogel, 1989). Этот подход значил также, что феминистки запутались в аргументах о равных правах, которые иногда выглядят совершенно неприемлемыми: так, Севенуйсен (Sevenhuijsen, 1991) утверждает, что в случаях с содержанием детей дискурс о равных родительских правах неуместен, его следует заменить дискурсом, основанным на потребностях и благосостоянии.

Критики нападали поэтому как на теоретические предпосылки, так и на практические последствия либеральной идеи равенства и «безразличного к полу» законодательства, игнорирующего биологические различия и социальные реалии гендерно-сконструированного общества. Они утверждают, что немодифицированный либеральный феминизм не может достичь заявленных им целей, потому что не способен осознать того, что женская репродуктивная роль ставит их в невыгодное положение в обществе, где правила игры установлены мужчинами: ратуя за конкуренцию на строго равных условиях, либеральный феминизм квалифицирует любое признание различий между полами как акт неполноценности женщин либо как низведение их лишь к биологической функции. В практическом смысле, особенно в Америке, это означало, что многие феминистки неохотно выступали в защиту прав и преимуществ материнства. В результате двадцать лет феминистской деятельности привели к созданию общества с наихудшей на Западе социальной защитой материнства и детства, в котором «женщины, занятые профессиональной карьерой», сталкивались с огромными трудностями, если хотели завести детей, где разрыв между заработком и социалльным статусом мужчин и женщин заметно не изменился и в котором положение многих женщин в реальности значительно ухудшилось (См.: Hewlett, 1988). Поэтому опять в рамках либерального феминизма возникает требование изменения строгих либеральных принципов. Были разработаны замысловатые аргументы для оправдания предоставления материнских прав «беременной личности», а некоторые утверждали, что «равные права, которые надо предоставить женщинам, это права на то, чтобы учитывались их особые потребности» (Midgley, Hughes, 1983, р. 174; см. также: Wolgast, 1980). Такие проблемы являются, как отметила Кэрол Бакки, неизбежным результатом системы ценностей, которая игнорирует человеческую взаимозависимость; она заявляет, что вообще споры о равенстве/различии в рамках феминизма отвлекают от необходимости выработать более широкое понимание равенства, признающее разнообразие индивидуальных обстоятельств: «если бы общество соответствующим образом удовлетворяло потребности всех людей, включая женщин и мужчин, дискуссия о сходстве женщины с мужчиной или ее отличии от него не имела бы большого значения» (Bacchi, 1990, с. xi). Проблема, следовательно, остается в том, смогут ли либеральные представления о равноправии преодолеть свои границы и смогут ли они сочетать признание факта разных потребностей с идеалами свободной и открытой конкуренции.

Требование равенства поднимает вопрос: равенство с кем? Либеральных феминисток часто обвиняют в том, что они отражают лишь проблемы белых женщин среднего класса, пользующихся всеми привилегиями общества, за исключением принадлежности к своему полу, и упускают из виду неравенство среди мужчин и реалии классового и расового угнетения. Считается также, что либеральный подход признает неизбежность существования иерархического конкурентного общества, в котором большинство мужчин и женщин обречены быть проигравшими. Эта точка зрения решительно отвергается феминистками радикального и марксистского направлений.

Человеческая природа

Некоторые критики считают, что проблема лежит еще глубже, так как либерализм опирается на неполное понимание человеческой природы и мотиваций, что подразумевает отрицание или обесценивание женского опыта и потребностей общества в воспроизводстве. Джаггар описывала либеральное представление о натуре человека как «политический солипсизм»: каждая личность считается, по существу, рациональной, независимой, конкурирующей и самостоятельной. Это представление, по ее мнению, игнорирует заботу, сотрудничество и взаимную поддержку, т. е. основу жизни человеческого общества и исторически главное в жизни женщин. Поэтому Джаггар утверждает, что «предположение об индивидуальной самодостаточности правдоподобно, если только не принимать во внимание человеческую биологию», и что «трудно представить женщин, развивающих политическую теорию, основанную на политическом солипсизме, и не считающихся с взаимозависимостью людей и особенно с любовной заботой о младших» (Jaggar, 1983, рр. 41,46; см. также: Pateman, 1986а, Wolgast, 1980).