— А, приехали! — обрадовался он. — Послушай, старина, я ужасно рад, что все хорошо закончилось.
— Хорошо! — Юкрич громко засопел. Его грудь вздымалась под макинтошем.
— Хорошо!
— Мне страшно жаль, что вышла неприятность.
Юкрич не находил слов.
— Знаешь ты, что я провел ночь на нарах?
— Что? Быть не может!
— А утром меня вымыли в тюремной ванне.
— Ой, нет!
— И по-твоему это хорошо!
Здесь он, очевидно, собирался произнести длинную речь, которая ввергла бы Чокнутого Кута в смятение и депрессию. Он уже сжал кулак, свирепо потряс им в воздухе, и пару раз сглотнул. Я с интересом приготовился слушать его инвективу, но его перебил хозяин дома.
— Но я-то чем виноват? — беспомощно проблеял Чокнутый Кут, выражая этим и мои чувства.
— Это ты-то чем виноват?! — захлебнулся Юкрич.
— Послушай, старик. — примирительно начал я — я не хотел об этом раньше говорить, потому что ты был не в настроении, но что еще бедняге оставалось делать? Ты взял его машину без единого слова объяснения —
— Что?
— Ну, и естественно, он подумал, что ее украли, и заявил в полицию. Фактически, это я ему посоветовал.
Юкрич холодно смотрел на Чокнутого.
— Без единого слова! — эхом повторил он. — А мое письмо, длинное и тщательно написанное, где я все подробно разъяснил?
— Письмо?
— Да!
— Я никакого письма не получал. — ответил Чокнутый Кут.
Юкрич злобно рассмеялся.
— Хочешь сказать, оно потерялось на почте? Не пройдет! Я уверен, что посылал письмо. Я же помню, как положил его в карман, чтобы отправить. Сейчас его там нет, а я носил этот костюм с тех самых пор, как уехал из Лондона. Гляди! Вот содержимое моих…
Его голос замер, и он молча уставился на конверт, оказавшийся у него в руках. В комнате стало тихо. У Юкрича медленно отвалилась нижняя челюсть.
— Но как же это, к дьяволу, вышло? — пробормотал он под нос.
Должен признать, в трудную минуту Чокнутый Кут проявил великодушие, на которое меня бы не хватило. Он просто сочувственно кивнул.
— Ничего, я сам постоянно забываю отправлять письма. — сказал он. — Ну, теперь, старик, когда все разъяснилось, давай выпьем, и забудем об этом.
В глазах у Юкрича при этом приглашении проснулся блеск, но потрепанные остатки совести не позволяли ему просто сменить тему разговора, как предлагал хозяин.
— Но, честное слово, Чокнутый, старина — запинался он — я — ну, то есть — проклятье, не знаю что сказать. То есть…
Чокнутый Кут возился у буфета, вынимая составляющие для дружеской пирушки.
— Ни слова больше, старичок, ни слова больше, я тебя умоляю! — сказал он. — С каждым может случиться. Фактически, мне даже повезло. Эта история принесла мне удачу. Понимаешь, как знамение. Когда машина пропала, на другой день в Кемптон-парке в третьем заезде бежал полный аутсайдер по кличке «Угонщик», несчастная, разбитая кляча; и почему-то мне подумалось, что должна быть какая-то связь. Я поставил тридцать фунтов, а ставки были двадцать пять к одному. Все вокруг надо мной смеялись. Так эта скотина прямо полетела к финишу! Кучу денег выиграл.
Мы шумно поздравили его с такой удачей. Поздравления Юкрича были особенно бурными.
— Да — сказал Чокнутый Кут. — выиграл семьсот пятьдесят фунтов. Просто так, за здорово живешь! Я ставил у того нового типа, про которого ты мне рассказал на банкете — этот, как его, Исаак О’Брайен. Мой выигрыш его полностью разорил: он говорит, ему придется выйти из дела. Пока что он выплатил только шестьсот фунтов, но говорит, что у него есть какой-то компаньон или что-то вроде, и может быть этот компаньон сможет собрать остальные деньги.
