Политэкономия войны. .Заговор Европы - [109]

. В 1932 г. на Лозаннской конференции Папен призвал французов сплотиться с Германией против советской угрозы⁷³. Англичан убеждал в том, что «мир и европейское равновесие можно было сохранить только при условии, что Британия и Германия приложат совместные усилия…»¹³²⁵. Канцлер убеждал и немцев в том, что «ухудшение наших отношений с Россией должно… привести к улучшению отношений с западными странами»¹³²⁶.

Англичан и французов не надо было убеждать в том, что они сами навязывали Германии. Хотя порой реакция на эти обращения, по мнению представителей правого ревизионизма, была не вполне адекватной. Так, М. Солонин с негодованием пишет о том времени: «в обстановке жесточайшего экономического кризиса сталинские эмиссары скупали авиационные, авиамоторные, приборостроительные заводы, скупали и воровали технологические секреты и заманивали баснословными зарплатами ведущих специалистов»… на Западе же нашлись «полезные идиоты», которые в начале 30-х годов… продали Сталину целые заводы и технологические линии…»¹³²⁷. А. Солженицын в свою очередь обвиняет западных бизнесменов в том, что они «помогли советским коммунистическим вождям, их неуклюжей, нелепой экономике, которая не могла бы никогда справиться сама со своими трудностями, непрерывную помощь материалами и технологией. Крупнейшие стройки первой пятилетки были созданы исключительно при помощи американской технологии и американских материалов»¹³²⁸.

Гитлер, по М. Солонину и А. Солженицену, не был «полезным идиотом» и летом 1932 г. заявлял, «что когда он придет к власти, то он не позволит, чтобы СССР вывозил из Германии машины, а не товары широкого потребления. Поддержка индустриализации СССР, по Гитлеру, должна привести к тому, что СССР через несколько лет начнет конкурировать с германской индустрией…»¹³²⁹. Однако по экономическим и политическим соображениям, не только американцы, но и Гитлер были вынуждены продавать России заводы и технологии. Именно продавать за золото и твердую валюту.

Что же до конкуренции с Германией, то России до этого было еще далеко. Например, М. Горький летом 1917 г. подчеркивал этот факт словами: «Мы не умеем строить машин…»¹³³⁰. Советская Россия становилась по настоящему индустриальной державой фактически лишь в первом поколении. Полуграмотные вчерашние крестьяне по своему менталитету и навыкам были еще далеки даже от средних образцов наследственных германских или английских промышленных рабочих. За редким исключением, недалеко ушел управленческий и бюрократический персонал. А до того, чтобы создавать свои научные школы необходимо было освоить западный опыт, накопленный столетиями, вырастить новое поколение, дать ему соответствующее образование и воспитание, накопить капитал, для того чтобы вложить его в создание и развитие собственной научной базы, а на это были необходимы десятилетия мирной жизни. Ворошилов в те годы отмечал: «У нас есть уже промышленная база, но у нас пока мало людей — конструкторов»¹³³¹. Кроме этого, России необходимо было решить не менее серьезные проблемы политического, экономического… эволюционного созревания.

На Западе, несмотря на непрерывные заклинания о советской угрозе, отлично понимали эти проблемы и как следствие крайне невысоко оценивали боеспособность Красной Армии. Так, «Манчестер гардиан» в 1935 г. твердила: «Красная армия находится в совершенно отчаянном состоянии… Советский Союз не может вести победоносную войну…»¹³³². Аналогичные данные давала и британская разведка. Так, в марте 1939 г. в докладе британских военных атташе в СССР отмечалось, что хотя Красная Армия и ВВС способны достаточно хорошо обороняться, вести серьезные наступательные действия они не могут¹³³³. Чемберлен в том же марте писал: «У меня нет веры в способность России осуществить эффективное наступление»¹³³⁴. Очевидно, это мнение было почти единодушным среди правящих кругов Запада. Аппарат американского военного атташе в Москве, накануне войны, был крайне пессимистичен в оценках боеспособности Красной Армии. Военная разведка США акцентировала ее слабости — обескровленный «чистками» командный состав, неграмотные «безынициативные солдаты», «возможное массовое дезертирство в Прибалтике и на Кавказе». Но главная слабина виделась в «нехватке современного оснащения, вооружения и техники. Советская армия остро нуждается в качественном и количественном наращивании современной авиации, артиллерии и моторизированного транспорта… Она не может противостоять мобильной армии большой огневой мощи, оснащенной современной техникой и вооружением… Трудно представить боеспособную Красную Армию в стране, до сих пор практически неграмотной и технически отсталой»¹³³⁵.

Т.е. по крайней мере в обозримом будущем Россия не представляла военной угрозы для Запада. Да и какая цель могла заставить Советскую Россию двинуться на Европу? Бросить с таким огромным трудом и жертвами наколенный экономический и человеческий потенциал, ради чего? Ради священного торжества над руинами опустошенных войной европейских городов? Не до такой степени… Тогда ради призрачных идей панславянизма? Да, Россия имела стратегические интересы на Балканах и на Балтике, обеспечивавшие ее выход к европейским морям. Однако существовавшее после Версаля равновесие в Европе ее вполне устраивало. Ну, конечно же, ради торжества мировой революции… Но только за два года до этого Сталин почему то прочно похоронил идеи мировой революции в почти полумиллионе могил ее приверженцев. А потом спокойно пожертвовал своей коммунистической репутацией, поддержав республиканцев в Испании, а затем подписав пакт с Гитлером.