Политбюро. Механизмы политической власти в 30-е годы - [45]

[247].

В общем, подводя итоги этим крайне беглым и отрывочным наблюдениям, можно отметить, что в работе XVII съезда партии проявились настроения в пользу «умеренности», смены преимущественно террористической политики предшествующих годов на более сбалансированный и предсказуемый курс. «…Основные трудности уже остались позади»[248] — такими словами завершил своё выступление на съезде С.М. Киров. Под ними, несомненно, могли подписаться и многие другие делегаты. Пережив сверхнапряжение кризисов, голода, кадровых перетрясок и неуверенности в завтрашнем дне, большая часть партийных чиновников превратилась в сторонников стабильности и умиротворения. С этим должно было считаться высшее руководство партии.

Ситуация в стране в последующие месяцы свидетельствовала о том, что проявившиеся на съезде политические настроения не были простой декларацией. После XVII съезда продолжалась демонстративная реабилитация оппозиционных лидеров. 20 февраля на первом же заседании Политбюро нового созыва по инициативе Сталина ответственным редактором газеты «Известия» был назначен Бухарин[249]. По всем признакам это назначение могло рассматриваться как первый шаг на пути возвращения Бухарина в большую политику. 13 марта 1934 г. Политбюро утвердило решение Комиссии партийного контроля о восстановлении в партии с отменой перерыва в партстаже ещё одного лидера «правого уклона», бывшего секретаря ЦК ВКП(б) и первого секретаря Московского комитета партии, кандидата в члены Политбюро в 1926–1929 гг. Н.А. Угланова[250]. Примерно в это же время в Москву по прямому проводу через органы ОГПУ поступила просьба о разрешении приехать из ссылки для подачи заявления о «безоговорочном» разрыве «с контрреволюционным троцкизмом» от одного из известнейших руководителей троцкистской оппозиции Х.Г. Раковского. Это заявление поступило на рассмотрение членов Политбюро с резолюцией Сталина: «т.т. Молотову, Кагановичу, Ворошилову, Серго, Кирову, Жданову. По-моему, можно разрешить Раковскому приезд в Москву». 18 марта было оформлено соответствующее решение Политбюро о вызове Раковского[251]. 22 апреля, после публикации в «Правде» заявления Раковского, Политбюро постановило поставить перед Комиссией партконтроля вопрос о его восстановлении в ВКП(б)[252]. В конце апреля — начале мая Политбюро решило вопрос о трудоустройстве Зиновьева и Каменева. Первый стал членом редакции журнала «Большевик», а второй — директором литературного института[253]. Конечно, сама процедура покаяния и «признания ошибок» для бывших оппозиционеров была до крайности унизительной. Более того, уже «прощённых», их третировали при каждом удобном случае при явном поощрении Сталина. В 1934 г. так и не был принят в партию, оставаясь в «подвешенном» состоянии, Раковский. Зиновьев, несколько месяцев спустя после своего назначения в ж. «Большевик», по инициативе Сталина был изгнан оттуда с громким скандалом и т.д. Однако, несмотря на это, «прощение» лидеров бывших оппозиций, их освобождение из ссылок и тюрем и трудоустройство были демонстрацией не только окончательной победы Сталина (для этого оппозиционеров можно было, например, расстрелять, что Сталин и сделал два-три года спустя), но и жестом «примирения», консолидации партии вокруг единственного наследника Ленина, демонстрацией окончания внутрипартийной борьбы.

Более существенные перемены после XVII съезда произошли в экономической политике. Наряду со снижением плановых темпов прироста промышленной продукции и капиталовложений, что означало отказ от прежней стратегии «больших скачков», период второй пятилетки в индустриальных отраслях был отмечен многочисленными экспериментами и «реформами», направленными на расширение экономической самостоятельности предприятий, оживление материального стимулирования труда. Своеобразным символом этих «реформ» был тогда экономический эксперимент на Макеевском металлургическом заводе. Проводил его по личному поручению Г.К. Орджоникидзе руководитель этого предприятия Г.В. Гвахария. Ещё в 1928 г. он был исключён из партии и выслан в Казахстан за принадлежность к троцкистской оппозиции. В 1930 г. в ВКП(б) его восстановили, а в 1933 г. назначили директором завода. Под его руководством макеевцы после долгих опытов разработали свою систему так называемого агрегатно-бригадного хозрасчёта. Её смысл заключался в улучшении материального стимулирования труда. Макеевский завод добился неплохих экономических показателей.

Окончательно, как «левацкие», были осуждены к этому времени идеи прямого продуктообмена, зато много говорили о роли денег, хозрасчёта, необходимости укрепления рубля. В ноябре 1934 г. пленум ЦК ВКП(б) принял решение принципиальной важности — отменить с 1935 г. карточки на хлеб. Такое же значение имело и другое постановление ноябрьского пленума — о ликвидации политотделов МТС в сельском хозяйстве. Эти чрезвычайные органы управления, созданные в 1933 г., когда колхозы буквально разваливались под гнётом голода и тотальной продразвёрстки, были символом административно-репрессивной системы руководства. Железной рукой работники политотделов почти два года «наводили порядок» в деревне. Ликвидация политотделов была одним из проявлений новой политики в деревне — прекращения откровенной конфронтации с крестьянством, массовых депортаций; уступки в таком важнейшем вопросе, как некоторое расширение личных крестьянских приусадебных хозяйств.