Полигоны смерти? Сделано в СССР - [21]

Нас предупредили, что оставаться в таком месте больше получаса опасно. Однако сказалось чье-то разгильдяйство. Автобус уехал и отсутствовал целый час (возможно, шофер избегал задерживаться здесь и не спешил сюда возвращаться). Кое-кто начал волноваться. Но я был спокоен, хотя на земле прибор показывал запредельные величины радиации.

Успокаивал окружающий ландшафт. Полупустыня с полынью, в воронке от давнего взрыва — болотце, где шумят камыши.

Симпатичные голубые цветы. Норка суслика. Не видно растений-мутантов. Порой встречаются «визитные карточки» коров, овец, лошадей.

Все-таки местные жители ухитряются проникать сюда с животными. Не помеха им даже ограда из колючей проволоки в три ряда! А ведь военные ведут разъяснительную работу среди населения и стараются никого не допускать на зараженную территорию. То ли разъяснения не убедительны, то ли охрана не бдительна, то ли слишком бесстрашны и безалаберны пастухи.

Так или иначе, а факт налицо: даже в центральной части Семипалатинского полигона, где проходили наземные испытания атомного оружия, нет безжизненной выжженной земли.

…Через пару лет, когда была напечатана в журнале моя статья о Семипалатинском полигоне, к нам в редакцию пришел пожилой мужчина. Он мне сказал, что в статье слишком мягко сказано о тех опасностях, которые связаны с этим местом. Оказывается, он сам был в числе солдат, которые обслуживали атомное испытание, участвовали в строительстве и выходили после взрыва из укрытия в район эпицентра.

По его словам, у них ужасно болела голова, шла носом кровь, мучили спазмы и рвота. Короче, наблюдались признаки сильнейшего радиационного облучения.

— Простите, а сколько вам лет? — спросил я.

— Восемьдесят, — ответил он.

— Знаете, за последние годы умерло трое моих знакомых. Им было около шестидесяти. А вы неплохо выглядите. Неужели так действует сильное облучение?

Пожалуй, я был не слишком деликатен. Но меня огорчил этот бывалый человек, так легко поддавшийся на пропаганду «семипалатинских ужасов». Если то, что он говорил, было правдой, а не деформацией памяти, а то и просто фантазией, тогда после столь сильного облучения, да еще без последующего интенсивного лечения, он бы давным-давно умер.

Еще одна сенсация

Самым удивительным для меня оказалось посещение эпицентра последнего подземного ядерного взрыва, прозвучавшего в октябре 1989 года. Пейзаж не предвещал ничего хорошего: покосившиеся телеграфные столбы, странная высокая и погнутая металлическая труба, торчащая из скважины. Возле нее — зловещее пятно: потрескавшаяся голая земля с мертвенно-бледными пятнами соли.

Телеоператоры увлеченно фиксировали мрачные столбы-кресты, обрывки кабелей, пятно голой земли. Я провел простейшую радиационную разведку. Не раз перепроверял показания прибора, мучаясь сомнениями. Выходило, что уровень излучения здесь нормальный!

Оголовок скважины — почти метрового диаметра, — в которой на глубине 635 м взорвалось чудовищное «изделие», увенчан солидной бетонной тумбой. И тут мой прибор показал рекордный замер: 9 микрорентген! Меньше, чем в моей московской квартире. Возле тумбы собралась вся наша пестрая компания.

Выделялся канадский публицист и фотограф Роберт Гредичи в неизменном ярко-красном «наморднике» — респираторе. Он охотно позировал, демонстрируя радиационную опасность. В заключение взобрался на бетонную тумбу, весело приветствуя окружающих.

Что ж, покосившиеся столбы — дело понятное: подземный взрыв, как проснувшийся в темнице джин, мгновенно с чудовищной силой раздвигает и оплавляет горные породы. Над ним в так называемом эпицентре земная поверхность подпрыгивает на три метра. Благо еще, что из скважины не вылетела, как снаряд, бетонная «заглушка».

Взрывная волна быстро затухает. Это видно и по столбам: вблизи скважины почти все они покосились, а в некотором отдалении стоят ровной шеренгой. И это понятно: очаг искусственного землетрясения находится на небольшой глубине, и взрывная волна угасает, выходя наземную поверхность.

Неясно только, что это за странное пятно, которое так тщательно, в разных ракурсах снимает Р. Гредичи? Приглядевшись, подумав, припомнив то, что частенько приходилось видеть на работе, я догадался: это — шлам, оставшийся после бурения, которое велось с применением глинистого раствора. А высокая труба — молниеотвод.

…Возможно, нам показали место «образцово-показательного» подземного взрыва. Скважина была тщательно затампонирована порциями бетона с воздушными «подушками» между ними. «Изделие» находилось в пределах гранитного монолита. Операция прошла в соответствии с расчетами, не оставив на поверхности почти никаких следов, тем более — зараженных веществ.

На вопрос, всегда ли подземные атомные испытания столь безобидны, военный специалист полковник Самат Смагулов, сопровождавший нас, ответил:

— Не всегда. 12 февраля 1989 года по трещинам после подземного взрыва вырвались радиоактивные газы и в виде облака двинулись на Курчатов. Некоторое время в городе отмечался повышенный уровень радиации. Жители получили по 5 миллирентген. Считается, что это не опасно. Продолжалась эта миникатастрофа недолго, облако рассеялось, да и газы были инертными: ксенон, криптон.