Полигон - [4]

— Тоже скажешь, — победил. Говори, выкрутился, — точнее будет.

— Пусть выкрутился, все равно. Умение обращать неудачи в свою пользу — тоже искусство. Знаешь, какое мнение складывалось о тебе? Недотепа! Лопушок! Ротный две спички изжевал, пока ты с батей любезничал.

Евгений впервые хвалил товарища. Обычно он сдержан в этом, как всякий себялюбивый человек, которому не очень-то хочется признавать заслуги другого.

— Не переживай, все уладится, — добавил он после паузы, управившись с кефиром. — Как твои орлы, готовы к тактическому занятию?

— Готовы-то готовы, да там, знаешь, болотце надо перемахнуть. А оно с норовом. Недаром прозвали «Драконовой пастью».

— Обойти нельзя?

— Исключено.

Сдружились парни еще на первом курсе училища. Анатолию Русинову, выросшему в степном оренбургском краю, надо было многое наверстывать, когда он поступил в Ульяновское гвардейское. Его потянуло к Евгению, которого уважали однокурсники за разносторонние знания, за остроумие.

Уроженец Ульяновска, Евгений Дремин воспитывался в интеллигентной семье, много читал, увлекался кино, непременно смотрел премьеры в театре.

Сближение их началось после каверзного случая. Однажды в поле Русинов нагрубил преподавателю тактики, посчитав, что тот излишне придирчив к нему. Ну и, как выражались курсанты, схлопотал трое суток ареста. Его поступок обсуждали на комсомольском собрании. Выступил тогда и Евгений, бросил штрафнику самый язвительный упрек:

— Я думаю, невоспитанность Русинова — от недостатка общей культуры. Мы знаем, что это способный и трудолюбивый парень. Но ведь, кроме уставов и наставлений, он мало что знает. С отечественными классиками знаком лишь в объеме школьной программы, понятия не имеет, например, о Драйзере или Экзюпери. Это не делает ему чести.

Самолюбие Анатолия было задето. После гауптвахты он почти все свободное время отдавал книгам, часто советовался с товарищем. Евгению это льстило, он приносил Анатолию редкие издания из домашней библиотеки. Евгений не мог не видеть многих достоинств своего подопечного. Как никто другой, Русинов был исключительно трудолюбив и настойчив. В душе его счастливо завершался тот закономерный процесс, который называют формированием личности. Анатолий успел взять для себя с избытком то, что необходимо для жизни и для работы, да и после окончания училища не уменьшилась его тяга к знаниям.

На службе стали резче проявляться лучшие черты характера Анатолия. Беспокойный, постоянно ищущий молодой лейтенант обладал энергией, которой хватило бы на двоих. В его темных глазах постоянно светился живой блеск, по которому узнают влюбленных в свою профессию людей.

Ненасытный в работе, он готов был, кажется, и жить в казарме. За ним пристально следили командир роты Приходько, комбат Загоров и сам командир части.

Пятьдесятпятки с грохотом катили к заболоченному лугу будто и не знали лучшей дороги. Покачивались вытянутые вперед хоботы орудий, в открытых люках маячили головы механиков в ребристых шлемах.

Заросшая густой травой низина была искромсана следами стальных гусениц, кое-где среди сухих прошлогодних стеблей камыша оконца воды отражали безоблачное небо и яркое послеполуденное солнце. Здесь танки замедлили бег, словно раздумывая, в каком месте сподручнее перебраться на другую сторону.

Механик одной из машин, Индришунас, взял левее, где на грунте не было следов прошедших танков. Включив первую передачу и форсаж, повел машину по зыбкой, податливой почве. Он хорошо запомнил предупреждение командира взвода: в момент преодоления заболоченного участка держаться дальше от пробитой колеи, не увеличивать скорость, не делать остановок и поворотов — всего того, что обычно приводит к печальному итогу.

Правее мокро грудилась развороченная земля — кому-то уже довелось испробовать хватку «Драконовой пасти». Кого же угораздило засесть?..

Крепкий сложением, Индришунас восседал в рабочем кресле, держа ноги на педалях. Он верил, что не оплошает, так как уже проводил здесь послушную машину осенью прошлого года. Хотя погода в тот раз стояла сырая, все обошлось благополучно. А нынче вон какой ясный денек!

Не так уж страшна, «Драконова пасть», как ее разрисовали. Перебраться через нее стальному вездеходу совсем просто. Половина болота, считай, позади.

Внезапно ощутился резкий толчок о днище, что-то противно скрежетнуло, будто «Драконова пасть» скрипнула зубами: «Попался, браток!» Болотная низина дернулась и перестала ползти навстречу.

Неужели засел?! — испуганно ахнул механик, еще больше высовываясь из люка.

Не сразу сообразив в чем дело, стремясь выскочить из ловушки мощным рывком, он добавил обороты двигателю. Т-55 задрожал от непомерного напряжения, из-под гусениц полетели комья грязи, и начала заметно оседать задняя часть.

«Что я делаю? — Индришунас снял ногу с педали подачи горючего. — Сам же себя закапываю». Выключил двигатель и замер, взволнованно дыша, испытывая тяжесть в теле. Казалось, руки и ноги затянуло в трясину и не вытащить их, зря только силы тратишь. Хотел показать себя всех мудрее — вот и влип, как оса в варенье.

Из башенного люка вынырнул подбористый сержант Адушкин. Лицо недовольное, озабоченное. Пружинисто спрыгнул на влажную, просевшую под ногами почву, уставился глазами в растерянно заморгавшего механика.