Полигон: простые желания - [73]

Я понимал, что рассказывать Людмиле, что я хотел в действительности и где эта действительность зашкалила, сейчас не время.

— Да. Без советов было бы совсем плохо, — проговорил я укоризненным тоном. — Что же ты тогда в постели вытворяла? А?

Люду нужно было огорошить, и я ее огорошил.

— Так… а… ты же… — только и могла произнести она, — а как надо было?

— А почему ты меня не баюкала, когда я засыпал? — спросил я с максимально серьезным видом. — На хрен мне твоя сексуальность, когда у меня обострение этого… как его… Эдипова комплекса? Ты на мою маму похожа, а вместо этого я видел в тебе только иллюстрированное приложение к «Камасутре».

— Так что же ты не сказал? — выдавила шокированная девушка. — Хоть бы намекнул…

— Что, обманули? Заставили заниматься акробатикой вместо игры в детский сад? — снова взорвался я. — А я что, тебе говорил, что мне нужна акробатика? Может, мне нужно было просто внимание и теплое слово? Или ты уже забыла, что это такое? Отвечай! Я тебе говорил хоть слово про наложницу, про спать со мной в обязаловку, а?

— Мне не говорил, но твое отношение к женщинам я знаю, — Люда взяла себя в руки и снова говорила сдержано.

— Кто это сказал! Я? — у меня созрело желание точно кого-нибудь пристрелить. Вот договорю и займусь. Все равно надо.

— Да — ты. Меня тогда тут еще не было, но ты во всеуслышание заявил, что Лена — твоя собственность. Вещь.

Ух-ты! Такого я не ожидал. Стало быть, мое выступление на первом собрании помнили и цитировали. А я еще тогда радовался, что был убедителен.

— Понятно, — снова проговорил я. Потом, не тратя больше слов, повернулся к компьютеру и вызвал запись моего разговора с Леной до злосчастного собрания.

По мере прокручивания записи лицо у Люды постепенно вытягивалось, а в момент, когда Лена потребовала, чтобы я вменил ей в обязанности быть моей шлюхой, выдавила сквозь зубы: «сука». Дальше я показывать не стал.

— Ты уже поняла, что ничего не понимаешь? На самом деле все не так плохо, как тебе кажется. Об этом мы поговорим потом, — отрезал я, видя желание девушки что-то объяснить. Разрядить в себя или в нее обойму мне уже не хотелось, да и зачем мне пистолет, если у меня есть браслеты…

Снова стоп! Пистолет мне принес Андрей. Он про браслеты знал. Ладно. Потом. Все потом.

— Все потом, — продолжил я. — Сейчас надо спасать шкуру. Рассказывай, почему ты решила, что все плохо.

— Мелочи. Когда на этой идиотской пьянке наши доблестные охранники домогались меня, один из них сказал: «На Олега надеется. Ничего, скоро он нам будет не страшен».

— Дальше, — процедил я.

— Да вот и все, пожалуй. Еще у них иногда вырывается фраза: «приказ Беса».

— Так может, это они меня так между собой прозвали или Андрея.

— Андрея они прозвали «Кум». А ты — шеф, а за глаза они тебя «Паном» зовут.

— Почему «Паном»? — удивился я.

— Так ты же с Украины, — улыбнулась Люда.

Ай, дурак. Как все просто: «Кум» — на зоновском сленге — заместитель начальника по оперативной части. Если смотреть проще, Андрей и есть «Кум», а я — хозяин, то есть «Пан».

— Все. Спасибо. Времени больше нет. Ты права, и скоро все может быть намного хуже, чем мы себе можем представить. Все очень серьезно. Ты сейчас идешь к себе и делаешь вид, что спишь. Со мной ты не разговаривала. Давай. Быстро, — я сорвался с места и буквально втолкнул Люду в лифт.

Дверь еще не успела закрыться, а я уже набирал код блокировки входа в кабинет. Потом я ввел слово «Пан» в строчку поиска.

Все оказалось действительно просто. Ни одного слова не было произнесено вслух. Даже мое прозвище никак не связывалось с подготовкой мятежа. Предстоящая операция носила производное от моей клички название «Паника». Но даже это мне бы не помогло, не имей мой компьютер возможности увеличивать части изображения. «Глаза» обменивались строчками на бумаге во время «самостоятельных» занятий по тактике уличного боя. Предмета, введенного в последнее время Андреем.

Пока «Кум лазил по казенной надобности», девять бандитов садились в кружок и рисовали на бумаге предполагаемые схемы уличных боев. На одном из листков, между стрелочками перемещений и секторами наблюдения и обстрела, только при сильном увеличении я смог прочесть: «Вся контора прослушивается, от крыши до погреба. Бес сказал, что и просматривается. Кто про панику хоть слово в голос вякнет, кончу».

Я не смотрел на счетчик дней и часов. Заговор длился уже давно, но я просто считывал информацию, не стараясь восстановить временные рамки.

«Как мы отсюда выберемся?» — гласила следующая записка, и ниже стоял ответ: «Бес сказал, что сможет подделать красный доступ».

Как это? Его подделать невозможно. И кто же такой этот Бес, черт возьми?

Потом долгое время шли обрывочные фразы, на тему жизни на острове без меня. Наконец появилось: «Пан не дурак, и на воскрешение не рассчитывайте» и ответ: «Значит, нужно его кончать. Торопите Беса».

Последний найденный мною листок замер, как фотография, в руках у сержанта третьего отделения. Через его плечо я хорошо мог разобрать фразы:

«Бес сломал красный доступ».

«Значит сегодня?»

«Да, только Бес сделает это сам. Ночью. Тихо».

«Бес — то, Бес — се. На хрен Беса. Я сам пойду и кончу ублюдка».