Полигон - [78]
Каждое утро я начинал с того, что убеждал себя: все случившееся не более, чем тест. И никак не мог убедить себя в этом.
Я позвонил Гансу в Москву и сказал, что остался без работы. Почему именно ему? Наверное, интуитивно. «Приезжай, – сказал он, – поговорим».
На другой день мы нос к носу столкнулись на улице с Васей Бухло, разговорились – он обмолвился, что едет в Москву по делам. Возьмешь меня? – спросил я его. О чем разговор, ответил он, конечно...
О журналисте Алексее Мочильском я осторожно поинтересовался сразу, как только мы отъехали от моего дома. С озадаченным видом он пожал плечами. «Первый раз слышу...» В его тоне мне послышалась фальшь, но вопросов я больше не задавал и только посматривал, проверяя: настоящий ли это Алибабаич, или фантом, призрак... Выглядел настоящим.
– Я пробуду в Москве три дня, – сказал Вася, когда мы остановились у дома на улице Бориса Галушкина, где жил Ганс. – Звони мне на мобилу, я тебя заберу...
Владик Гансовский имел редкое отчество Эдмундович, от которого очень страдал в юные годы. Как только не дразнили его недоброжелатели (да и мы, грешные – за глаза): и «Эдмундохович», и «Мудыч»... В семнадцать лет он сбежал в Москву, окончил авиационный, защитил кандидатскую (умница! светлая голова!), несколько последних лет, как мне было известно, работал над докторской... Правда, занятиям наукой всегда стойко мешает бизнес, и Владик – не исключение. Он – вице-президент успешной авиакомпании «Русь», имеющей внушительный парк воздушных машин и много лет сотрудничающей с международным аэропортом Домодедово.
– Пойдешь ко мне на безопасность? – спросил Ганс. – Ну, по первости чемодан денег не обещаю, но «полторашку» положу. Для Москвы нормально, жить можно. Квартиру, пока не оперишься, отдам родительскую, тут недалеко, на Ракетном. Маленькая, конечно, халупа-распашонка, но двушка. Денег за нее брать не буду. Может, кое-что захочешь привести в ней в порядок... Тём, это пока единственное, что могу предложить «навскидку»... Поработаешь, осмотришься... Не понравится – вернешься. Понравится – перевезешь своих. Место перспективное и хлебное. Будешь работать – будешь зарабатывать. Так сейчас везде. Нашему начальнику эс-бэ нужен толковый зам.
– А начальник, он...
– Во мужик! – Владик выставил большой палец. – Отвечаю!
Знаем мы этих «во мужиков», подумал я...
И согласился.
Следующей весной я перевез в Москву жену и сына, а летом мы приехали в наш город в отпуск: отдохнуть и попытаться уговорить маму уехать с нами. В скором времени я планировал обзавестись в столице собственным жильем.
Суббота выдалась жаркой, и мы втроем отправились на озера.
... – Дима, далеко не заплывай! – с легкой ленцой крикнула Ольга. – Купайся у берега!
И перевернулась на живот.
– Нужно было лететь в Египет, – сказал я. – Может, еще успеем?
– Там сейчас самое пекло, – невнятно сказала она, – изжаримся. Сгоняем осенью, в октябре. Бархатный сезон. У тебя сколько от отпуска остается?
– Неделя.
– В самый раз. Натри мне, пожалуйста, спину кремом, боюсь сгореть...
– С наслаждением! – Я достал из сумки бутылочку «Амбр-солер» и кинул взгляд в сторону берега.
Вон Димка, резвится в пацанами... А у самой воды, спиной ко мне, сидел мальчик. В синих плавочках, едва тронутая загаром кожа, ручки-веточки... Он сидел на врытом в песок большом валуне, поджав одну ногу, и смотрел на воду.
Я узнал бы его из десяти тысяч. А может, из миллиона. Даже со спины.
– Я сейчас, – сказал я Ольге, бросил бутылочку на покрывало рядом с ней и пошел к берегу.
– Привет, – сказал я мальчику, опускаясь на песок рядом с валуном.
Он повернул голову.
Ну конечно: это Митька.
– Привет, – сказал он и улыбнулся.
– Ты Митя, верно? – спросил я. Он озадаченно кивнул. – А я – дядя Артем. Будем знакомы – я протянул руку. Он с заминкой вложил в нее свою ладошку, узенькую, и я легонько ее пожал.
– Вы откуда меня знаете? – спросил он.
– Так получилось. Я еще немного про тебя знаю. Например, что тебе нравится кино «Ночной дозор», но не очень симпатичен Антон Городецкий в исполнении Хабенского.
– Да-а... – удивленно протянул он. – А мы разве с вами встречались?..
– Встречались, – убежденно сказал я. – Весной, в прошлом году. Просто ты забыл.
И тут сразу несколько голосов – мужских и женских – закричали:
– Смотрите!
– Он тонет? Он тонет!
– Кто там поближе?! Спасатель! Эй, человек тонет!
– Насосутся пива на жаре и лезут в воду, а там все-таки ключи!
Люди забегали у воды, несколько мужчин нырнули и быстро поплыли. Сзади закричала Ольга:
– Дима! Немедленно из воды!
Мы с Митькой вскочили. Я приложил ладонь козырьком ко лбу и всмотрелся в то, что происходило на воде.
В середине озера, чуть правее (в этой зоне, как я знал, было скопление холодных ключей), барахтался человек. Он не кричал. Его голова то показывалась над водой, то исчезала, руки молотили по поверхности. Со всех сторон к нему спешили пловцы, и кто-то из них мог успеть, но все же они были слишком далеко.
А справа...
К тонущему неслась лодка со спасателем.
Мускулистый, загорелый, с длинными темными волосами, на этот раз не убранными в хвост... Харон.
