Полиция реальности - [16]
— Следить надо, Коленька, иначе сгорел бы твой борщик!
— Спасибо большое.
Затем, я обнаружил, что вместо солонки с перцем, взял солонку с солью, и сыплю ее в борщ. Потом, задумался, и бухнул слишком много перца.
Но даже такое варево, уже больше кашу, чем суп, я умял за три минуты. Слишком много всего было в голове.
Евклид. Древнегреческий математик. Но, речь шла не о том.
Я мог понять, откуда в моей голове взялось это слово. И не мог понять, почему «класс».
«Класс: Евклид».
В то же время, мозги буравила мысль об этом наблюдателе. Это могло показаться мне шуткой полоумного старика — но в том то и дело, что сама мысль об этом, вызывала отторжение. Просто и иррационально. Наблюдатель и учетчик. Почему-то, хотелось верить.
И наконец, самое главное. Я ощущал себя котом, проглотившим кусок мяса на ниточке, только вот вместо горла — голова. Мозг. Как будто бы дикарь, ударивший камнем по камню, внезапно высек искры. Как это повторить? Что мне делать?
От тяжких дум, меня отвлек телефонный звонок. Одногруппница, просила принести конспекты по химии. Ответил, что принесу. Спросила что-то еще — посоветовал ей, не долбать мне голову, а поискать в интернете.
И тут осенило. Почему бы, и не поискать самому?
Первым что я ввел в гугл, было словосочетание: «Наблюдатель и учетчик». Конечно же, нужных мне результатов не нашлось. Совсем. Поиск не заладился. И затянулся надолго.
В конце концов, я на это забил. Отвлекся, сначала на выполнение уроков. Потом — зашел в игру, тем более что админ устроил великое побоище, и каждый человек был на счету. Через некоторое время, когда глаза начали болеть, будто засыпанные песком, я лег спать.
Мне не снились сны.
Но проснулся я скоро. Теперь на моих окнах не было картонных листов, и я увидел свет лампочек подъемного крана. Ночь. Почему я проснулся?
Что-то тревожило меня. В коридоре, кошачье снование. Мягкий топот, маленьких лапок. И в то же время, никого из людей. Я выглянул в глазок. Темнота. Хотя свет, должен гореть всегда.
Я вглядывался в темноту столь долго, что мне начали мерещиться скользящие туда-сюда тени и силуэты. В то же время, кошачье мяуканье стало более громким, ритмичным и постоянным.
«Мяу-мяу-мяу» — топ-топ-топ, и далее в другом месте — «Мяу-мяу-мяу» — топ-топ-топ.
Именно это, и активирует что-то снова, в моей голове. Я не могу сказать, что ощущение было очень странным. Словно бы это было запланировано. Сами собой, незнакомые мне воспоминания, звуком всплывают ушах. Я повторяю, холодные слова, переводя их в реальность, горячим дыханием:
— Евклид. Французский сектор. Номер, тысяча триста двадцать три. Дробь три. Кошка-Которая-Не-Терпит-Конкурентов.
«Мяу-мяу-мяу» — топ-топ-топ.
Кошки, достаточно свободолюбивые животные. Это вам скажет любой кошатник. А Кошка-Которая-Не-Терпит-Конкурентов, все ясно из названия. До сих пор непонятно, откуда появляется это существо. А может быть — и существа, это непонятно, ведьо на всегда выглядит одинаково, где бы не появилась. Черная, достаточно миниатюрная кошечка, с зелеными глазами. Таких полно.
Вот только, там где она живет — другие кошки не селятся. Потому что умирают. Потому что, свободолюбивый, и красивый монстр, тянет из них жизнь.
Он не терпит конкурентов.
«Мяу-мяу-мяу» — топ-топ-топ.
Меня тянуло к ней. Я открыл дверь, и вышел в темноту.
«Мяу!»
Я не вижу что происходит, но мне и не надо видеть. Черная тень, метнулась ко мне, с дальнего конца коридора, с подоконника закрытого окна. Через стекло, свет не освещает коридор. Мягким топаньем, тень прибежала ко мне. Притормозила. Страх. Голодна, но я ей не конкурент. Я нечто большее.
«Мяу…»
Она потерлась об мою ногу, пушистым боком. Ее голод, коснулся и меня. Ее страх, безысходность, и невозможность убежать, из созданной ей же самой, западни. Опустившись на корточки, я нащупал руками, субтильное, легкое пушистое тельце. Прошелся ладонью, по голове.
Затем, я остановился. Одним движением руки, просто правильно сжав ладонь, я свернул этой кошке шею.
Я закрыл глаза.
Я открыл глаза.
В коридоре горела лампочка. Шум спускаемой воды, в канализационных трубах. Злобный мяв котов, в мрачной утробе улицы. Странно, но на руках, не было ничего. Даже ощущение мягкой шерсти пропало. Лишь только твердая ясность правильности моих действий, твердым кристаллом, образовалась в моем понимании.
Зайдя к себе, и закрыв дверь, я уснул сразу же, как только укрылся одеялом.
На следующий день, ничего особого не произошло. И потом. И потом. Лишь через неделю, по дороге в универ, проходя через тот самый перекресток, и снова, щупая взглядом Наблюдателя, я понял — что он тоже смотрит на меня. В его взоре, было нечто призывное.
— А ведь вы обманули меня, молодой человек! — сказал он, когда я подошел к нему — Я принял вас за одного из агентов, а ведь вы не агент!
— Агент?
— Вы не знаете? Молодой человек! Вы даже представить себе не можете, как вам повезло!
— Почему? — я тогда был удивлен.
— Вам бы не дали жить на воле. А жить в неволе… ха-ха, вот знаете же, я уже долго тут стою, и мне это нравится. Хотя все равно, достаточно скучновато. Никому бы не пожелал!
Смотря на него, никак нельзя было понять, что он говорит. Это нельзя описать сухими словами, но его речь… о такой речи и говорят, что она лилась, эмоции бурлили и блестели, как блестит свет отражаясь от воды.
Что делать человеку, выросшему в ордене убийц, и вынужденному оттуда бежать? Жить. Попытаться убежать от прошлого. Ведь иногда, это временно помогает. Ведь прошлое, всегда тебя догоняет — как бы ты не старался, убежать от него в жизнь.
Мир будущего спокоен, преступности в нём почти нет. С теми же, кто всё-таки нарушает закон, разбираются эмпатологи, специалисты, чья задача – проникнуть в сознание преступника, понять его и выбрать соответствующие наказание. К молодому эмпатологу попадает последний убийца этого мира. И последний верующий. Что сподвигло его совершить убийство? Какого наказания он достоин? Как с этим связана вера? Молодой эмпатолог даже не представляет, к чему всё придёт. Комментарий Редакции: Острие сюжета пробирает до невиданных глубин, заставляя читателя пробудиться в совершенно иной реальности.
Если характер вдруг резко меняется — это обычно не к добру. Но чтоб настолько! Перемены приводят Настю не куда-нибудь, а в чужую вселенную, где есть непривычные боги и маги, и более привычные ненависть и надежда… А как же наш мир? Кажется, что в отличие от того, параллельного, он начисто лишён магии. Но если очень-очень хорошо поискать?
Господи, кто только не приходил в этот мир, пытаясь принести в дар свой гений! Но это никому никогда не было нужно. В лучшем случае – игнорировали, предав забвению, но чаще преследовали, травили, уничтожали, потому что понять не могли. Не дано им понять. Их кумиры – это те, кто уничтожал их миллионами, обещая досыта набить их брюхо и дать им грабить, убивать, насиловать и уничтожать подобных себе.
Обычный программист из силиконовой долины Феликс Ходж отправляется в отдаленный уголок Аляски навестить свою бабушку. Но его самолет терпит крушение. В отчаянной попытке выжить Феликс борется со снежной бурей и темной стороной себя, желающей только одного — конца страданий. Потеряв всякую надежду на спасение, герой находит загадочную хижину и ее странного обитателя. Что сулит эта встреча, и к каким катастрофическим последствиям она может привести?
Сергей Королев. Автобиография. По окончании школы в 1997 году поступил в Литературный институт на дневное отделение. Но, как это часто бывает с людьми, не доросшими до ситуации и окружения, в которых им выпало очутиться, в то время я больше валял дурака, нежели учился. В результате армия встретила меня с распростёртыми объятиями. После армии я вернулся в свой город, некоторое время работал на лесозаготовках: там платили хоть что-то, и выбирать особенно не приходилось. В 2000 году я снова поступил в Литературный институт, уже на заочное отделение, семинар Галины Ивановны Седых - где и пребываю до сего дня.
Я родился двадцать пять лет назад в маленьком городке Бабаево, что в Вологодской области, как говорится, в рабочей семье: отец и мать работали токарями на заводе. Дальше всё как обычно: пошёл в обыкновенную школу, учился неровно, любимыми предметами были литература, русский язык, история – а также физкультура и автодело; точные науки до сих пор остаются для меня тёмным лесом. Всегда любил читать, - впрочем, в этом я не переменился со школьных лет. Когда мне было одиннадцать, написал своё первое стихотворение; толчком к творчеству была обыкновенная лень: нам задали сочинение о природе или, на выбор, восемь стихотворных строк на ту же тему.
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.