Полиция на похоронах. Цветы для судьи - [147]

– Простите за еду, Кэмпион. Понимаю ваши чувства. Но – старые предрассудки. Ничего не поделаешь.

Мистер Кэмпион вскинул брови, метнул в приятеля проницательный взгляд, на миг полностью утратив привычное отсутствующее выражение, однако Ричи ничего не добавил, встал и распахнул окно, которое миссис Пил немедленно закрыла, как только принесла хлеб, масло, горгонзолу и две чашки слабого какао.

– То, что двое взрослых мужчин с деньгами в кармане не могут в таком огромном городе обеспечить себе пропитание, весьма удивительно, – сердито заявила она.

Экономка смотрела исключительно на Ричи, и мистер Кэмпион с облегчением понял – раз на него не обращают внимания, он принят.

Кэмпион даже угостился кошмарной пищей: намазал хлеб маслом, отрезал несколько кусочков зловонного сыра. Миссис Пил все это время ждала у него за спиной, словно гость был шестилетним мальчиком.

– Мы из суда, – промычал Ричи в чашку с какао.

Миссис Пил издала негодующий звук, словно французский паровоз.

– Убийство!.. Полная чушь, за всю жизнь такой глупости не слыхала. То был несчастный случай. Мне сам мистер Джон сказал.

– В тот вечер, когда все произошло, вы были здесь? – отважился спросить мистер Кэмпион.

Экономка резко глянула на него.

– Ну и вопрос! Разумеется, здесь. На что вы намекаете? Будто я включила в конторе газ? Нет. Я все время провела в этой квартире. В четыре часа начала готовить одежду мистеру Джону, он пришел в пять тридцать, и я удалилась к себе в комнату, но дверь не закрывала – чтобы услышать его зов.

– А он вас звал?

На лице мистера Кэмпиона застыл вежливый интерес.

– Ну конечно! – нетерпеливо отрезала миссис Пил. – Если бы мистер Джон оделся сам, я бы решила, что он болен. Мистер Джон велел мне наполнить ванну. Когда та была готова, я сообщила ему и вновь ушла к себе.

Несколько минут Кэмпион сидел молча с задумчивым видом. Он тщательно подбирал слова для следующего вопроса, как вдруг экономка ответила на него сама.

– Убийство – не единственное несчастье, которое произошло в тот вечер, – заметила она тоном человека, сообщающего об истинной беде в разгар обсуждения мнимых невзгод. – Когда я приготовила ванну и постучала мистеру Джону в дверь, он меня не услышал. Я думала, хозяин купается, а он все время сидел здесь: задремал, видимо, пока я воду набирала, и ничего не слышал. А без четверти семь загрохотало – это мистер Джон в бешенстве выскочил из ванной: пошел проверить, готова ли она, и обнаружил остывшую воду. Пришлось мне ее вновь подогревать. В результате купаться он пошел только в семь часов и совсем не спешил – спешить мистер Джон ни за что не станет, разве что в квартире пожар. Наконец без четверти восемь он отбыл на свой ужин – хорошо одетый, но не бритый. Да, не бритый, я-то знаю: взглянула на помазок, а тот сухой. Вот так и происходят несчастья.

– Совершенно верно, – с неуместной торжественностью подтвердил мистер Кэмпион. – Именно так они и происходят.

– То-то, – кивнула миссис Пил и стала убирать со стола, громко звеня посудой.

– А где ванная? – Мистер Кэмпион встал.

Экономка уставилась на него: брови на морщинистом лбу взлетели домиком, от шеи вверх по лицу поползла краска.

– Да вы что! – наконец выдавила миссис Пил. – Ну и ну! Что ж, ладно… Вторая дверь через коридор. Там есть чистое полотенце.

Когда через несколько минут Ричи вошел в старинную ванную комнату с большой медной колонкой для нагрева воды и допотопной ванной неимоверных размеров, он застал там мистера Кэмпиона высунувшимся из окна. Молодой человек втянул голову назад в помещение, выпрямил спину. Его место занял Ричи.

По задней стороне элегантного старого дома тянулась несуразная пожарная лестница, выкрашенная в зеленый цвет; одна ее металлическая площадка примыкала к стене под наружным подоконником, над которым навис Ричи, – до нее было меньше двух футов. Он с минуту обозревал эту площадку, затем шагнул назад. Они с мистером Кэмпионом посмотрели друг другу в глаза. Первым ожил Ричи.

– Поговорим, – взволнованно потребовал он. – Внизу.

Миссис Пил ясно дала понять, что рада окончанию их визита – если это, конечно, уже конец, в чем у нее лично большие сомнения. Она также заметила, что любовь к дармовщине – практика распространенная, однако поскольку мистер Ричи все же родственник, миссис Пил не вправе жалеть для него какао. Напоследок она пожелала им прекрасного дня.

Ричи стащил Кэмпиона вниз по ступеням и отпер квартиру Майка. Кэмпион с удивлением посмотрел на ключ.

– Майк дал, – пояснил Ричи. – Чтобы я ему вещи туда привез. Он бы не возражал, что мы тут. Славный малый, Майк. Седой, бедняга.

Ричи указал приятелю на пыльное кресло в гостиной, хорошо знакомой обоим, а сам сел на край стола напротив: длинные руки раскачиваются, лохматая голова настороженно поднята.

– Уже знаете? – с тревогой произнес он, и Кэмпиона в который раз удивило по-собачьи пытливое выражение лица Ричи. – Точно?

– Похоже на то, – вздохнул мистер Кэмпион.

– «Жуир» – копия?

Хоть это и прозвучало вопросительно, мистер Барнабас, похоже, был почти уверен в ответе. Кэмпион вновь молча восхитился тем, как удивительно намешаны в Ричи проницательность и простодушие. Вслух же сказал: