Полгода из жизни капитана Карсавина - [29]

Но под крылом боевой машины Анны Егоровой пролетали пока что поля и перелески, костелы и крохотные хутора польской стороны.

…Где-то в районе города Хелм наша разведка обнаружила резерв противника, штурмовать который повел пилотов сам командир полка Михаил Козин.

— Аннушка! — раздался его голос, как только вся группа собралась и взяла курс к линии фронта. — Что-то твоих женихов не видно…

Анна рассмеялась в кабине, а в эфир улетело:

— Сейчас явятся! Сапоги начищают… — И вспомнила она свой недавний полет на разведку.

Тогда ее прикрывала пара истребителей соседнего полка. Едва она вышла с ними на связь, как вместо общепринятых запросов да квитанций-ответов еще на подходе к цели получила несколько своеобразный комплимент:

— Эй, ты, «горбатый»! Чего пищишь, как баба?..

Лихой истребитель — король воздуха! — был лично оскорблен участием в боевой работе с таким штурмовиком и не успокоился, пока не запустил в его адрес несколько тяжелых, как ядра, по-русски крепких выражений. Но вот когда по возвращении с задания пилоты услышали в воздухе благодарность за разведданные какой-то Аннушке и сообразили, в чем дело, они так растрогались и такой вокруг ее машины цирк устроили, что едва до своего аэродрома долетели. А в воздухе с тех пор из полка истребителей только и спрашивали: «Где наша невеста?..»

Прикрывали группу Козина лихие ребята из братского полка и в этом боевом вылете. Никого-то не подпустили истребители с воздуха к охраняемым «илам». А с земли…

— Егорова! Справа по курсу в кустарнике замаскирована артиллерия. Видишь? Ударь из пушек!..

— Вахрамов! Дай по батареям эрэсами! — летели команды Козина, но уже и сам в атаке: — Маневр, ребята, маневр!..

И все же, как ни старались уйти от огня противника наши штурмовики, на первом заходе очереди малокалиберных зенитных пушек и четырехствольных «эрликонов» сошлись на машине Виктора Андреева. Не стало одного из лучших «охотников» полка.

Вторым заходом штурмовики наносили бомбовый удар. Навстречу им плотной стеной взметнулся с земли огонь, но никто из бойцов не дрогнул, никто не свернул с боевого курса. Бомбы точно легли в цель. Следуя за ведущим, Анна порадовалась атаке, однако успела заметить, что Козин отчего-то задержал свою машину на пикировании, что пора было бы выводить — запаса высоты уже не оставалось, — но вдруг все замерло, словно на старинной киноленте, самолет командира полка завис над землей и вспыхнул!..

Вырвав машину из пикирования, Анна оглянулась, но на месте падения Козина — в скоплении вражеской техники — увидела только вздымающееся вверх пламя…

До последнего снаряда громили противника штурмовики теперь уже под командованием Анны Егоровой и оставили поле боя только после того, когда с земли ничто уже не стреляло.

А через несколько дней в деревню Володово, что на тверской сторонушке, Степаниде Васильевне Егоровой пришла похоронка. «Погибла смертью храбрых при выполнении боевого задания 20.08 1944 года», — сообщалось в ней об Анне. Тем же числом однополчане отправили представление на старшего лейтенанта Егорову к званию Героя Советского Союза.

«Совершила 277 успешных боевых вылетов… Лично уничтожила…» — по-военному кратко и сухо гласил наградной лист, а дальше следовал такой перечень тех лично уничтоженных танков, орудий, минометов, автомашин, барж, повозок с грузами, живой силы противника, — который составил бы честь иному полку!

Немногословно наградной лист Анны Егоровой заключала строка: «Достойна…» И хотя вместе с похоронкой отправили это представление из штаба полка, но до адресатов казенные бумаги дошли по-разному. Похоронку Степаниде Васильевне вручили, а вот наградной лист вернулся и навсегда остался в архивах 805-го штурмового…

— Брат у Егоровой — враг народа, — шепнул кто-то. — Вот и не дают звездочку!..

— Брат-то брат. Говорят, сама Анна в плену…

Молва прошла после возвращения из дивизии наградного листа, и уже ни командир полка, ни летчик Петр Макаренко — свидетель последней атаки Егоровой — ничего не смогли сказать в ее защиту.

Храбрые из храбрых, верные сыны Отечества шли на таран, вызывали огонь на себя, стрелялись, памятуя недвусмысленное предупреждение: русские в плен не сдаются… Эту способность к самопожертвованию, но и подозрительность, душевную незащищенность, но и жестокость, наивную романтику, но и подлость, официально демонстрируемую преданность вождю, но и тяжкий груз скрытых сомнений, ощущений несправедливости — все-то привнес, все захватил с собой на войну русский народ. Ничего не оставил. И все же не тем были огорчены штурмовики 805-го полка, что им вернули представление к Герою на старшего лейтенанта Егорову, а тем, что последнее слово в этом решении оказалось за людьми, имевшими якобы особое на то мнение. Это особое мнение легко создавалось злым наветом, доносом, простой анонимкой. И всплыло ли оно от бывшего метростроевца Гошки Шверубовича или иного активиста, радетеля «классовой бдительности», для пилотов штурмового авиаполка значения уже не имело. Особое мнение не обсуждалось и никаких сомнений, высказываемых вслух, не терпело.

А старший лейтенант Егорова Анна Александровна, штурман 805-го штурмового авиаполка, член ВКП(б) с 1943 года, действительно оказалась в плену…