Полгода из жизни капитана Карсавина - [24]

После взлета вся группа пристроилась к Кареву. К Голубой линии летели молча — без команд ведущего, без запросов с земли. Но эта тишина, словно затишье перед бурей, ничего хорошего не предвещала. Оборонительная линия противника была усеяна тысячами дальнобойных зениток, шестиствольных «эриконов», крупнокалиберных пулеметов. Они, похоже, ждали этот налет, и уж во всяком случае появление «ильюшиных» для немцев не оказалось неожиданностью. Плотным четырехслойным огнем встретили они группу штурмовиков. Анна подумала было о маневре против зениток — как бы сейчас кстати! — но оглянулась на летящих рядом — все стояли на месте. Степочкин, Усов, Пашков, Фролов, Сухоруков… «Эх, да какой уж тут маневр!..» — проговорила вслух и, как в детстве, когда, бывало, упрямилась, горячо добиваясь чего-то своего, до боли закусила губу.

Стена первого огневого заслона осталась позади. По расчету, группа штурмовиков точно вышла на станицу Киевскую, и тут град снарядов с еще большей силой обрушился на каждую из машин. Однако именно сейчас предстояло точно выдержать и курс, и высоту полета — любое отклонение нарушило бы непрерывность дымовой завесы, стало быть, смысл ее терялся. И Анна ждала…

Когда от впереди летящего самолета вырвался и потянулся следом густой шлейф дыма, она начала отсчет времени. «Двадцать один, двадцать два, двадцать три… Пора!» Нажав на гашетку, Анна замерла, и уже ни огненные трассы, ни удары о машину града осколков — ничто не могло отвлечь ее внимания от той прямой, по которой она летела, которую была обязана выдержать всем смертям назло!..

«Этот газ, соединяясь с воздухом, образует дымовую завесу…» — словно заклинание, в памяти Анны всплыли вдруг слова командарма, и тут, не выдержав, она оглянулась назад. Лишь одной секунды хватило, чтобы увидеть результат работы штурмовиков: странного очертания кучевое облако, рождаясь у самой земли и таинственной силой отделяя своих от врага, тянулось едва ли не до самого горизонта. По одну из сторон от этой стены замерли перед решающим броском в атаку тысячи бойцов.

Анна не могла угадать, когда начнется атака, твердо даже не знала, справилась ли группа Карева с теми дымами. Но вот еще в воздухе на подходе к аэродрому услышала:

— За успешное выполнение задания и проявленное мужество все летчики, участвовавшие в постановке дымовой завесы, награждены орденом Красного Знамени.

«Справилась…» — облегченно вздохнула Анна и провела ладонью по лицу, словно сбросив с себя непосильную тяжесть.

И все же на войне как на войне. Боевые удачи чередуются с неудачами, радость побед — с поражениями и потерями, привыкнуть к которым даже закованному в броню человеческому сердцу не дано.

В восьми километрах западнее станицы Крымской в одном из боевых вылетов был сбит и погиб комэск Андрианов…

Роковой мост через Кубань у города Темрюк унес жизни еще трех экипажей. Через тот мост тянулась важная военная магистраль — от причала на косе Чушка до Голубой линии, и немцы охраняли его десятками зенитных батарей.

— Пойдете шестеркой, — распорядился командир полка и ведущим группы назначил капитана Якимова.

Чем-то не нравился Анне этот капитан — высокомерный, с изысканными манерами, гладкой речью. Он тогда составил боевой расчет, дотошно проработал все детали полета и заключил:

— Вы, младший лейтенант Егорова, пойдете в шестерке последней — будете замыкать группу…

«Последней так последней. Хотя грамотней было бы замыкать группу экипажем со стрелком», — подумала Анна, но вслух этих своих соображений не высказала, хорошо памятуя, что приказы не обсуждаются.

Над Темрюком штурмовики появились с рассветом. С ходу ударив по цели, экипажи в считанные минуты закончили работу, но на обратном пути, уже над Азовским морем, на них налетели «мессершмитты». В плотном строю, отстреливаясь, группа штурмовиков отходила на свою территорию. Одна только машина из шестерки летела, казалось, безучастно к этой ожесточенной перестрелке. Она замыкала строй, но стрелка на ней не было, и, поняв это, немцы сосредоточили по той машине весь свой огонь.

Чуть влево, чуть вправо, вниз со скольжением и снова на место — метался беззащитный «ил», с трудом уходя от огненных трасс противника, и тогда в эфире раздалось:

— Ашота! Выходи вперед!..

По звонкому голосу Анна догадалась — это Володя Соколов. Увеличив скорость, она быстро заняла место в строю между ним и ведущим группы и признательно покачала крылом. Теперь ее надежно защищали стрелки с соседних машин.

Вечером на разборе боевых вылетов этот, казалось бы, незначительный эпизод оказался вдруг в центре внимания. Ведущий группы Якимов подробно и долго выговаривал, что могло бы случиться в результате самовольного перестроения Егоровой.

— Летчик Соколов мог принять бы вас за противника и расстрелять в упор!

Анна пыталась объяснить, что штурмовик без стрелка, замыкающий строй, по сути, беззащитная мишень, что если уж действительно нельзя было изменить боевой порядок экипажей, то чего проще — стать бы в оборонительный круг да затягивать врага на свою территорию.

— Не оправдывайтесь, Егорова! — все настойчивей повышал голос Якимов. — Вы нарушили боевой порядок, значит, приказ, и будете отвечать по законам военного времени!