Полгода из жизни капитана Карсавина - [23]
Что произошло в следующее мгновение, минуту назад не смог бы, пожалуй, предвидеть даже зачинщик происшествия. А вышло все само собой, без всякого сговора, без заведомой подготовки. Кто-то из пилотов запустил в Гошку Шверубовича соленым огурцом, что вызвало мгновенную и единодушную реакцию остальных — тут же с разных сторон в него полетели такие же огурцы, которыми упорно вот уже несколько месяцев кряду снабжал пилотов начпрод батальона.
Гошка Шверубович мгновенно ретировался.
— Ну, братцы, готовьтесь, — когда всеобщее веселье стихло, прокомментировал текущий момент капитан Карев. — Пороть будут!..
На следующий день действительно на аэродром прилетел начпо Тупанов. Чем-то явно озадаченный, начал он издалека: какое настроение у бойцов перед ответственной операцией — прорывом Голубой линии противника, какие трудности?
— Доктор Фауст в таких случаях восклицал: «Что трудности, когда мы сами себе мешаем и вредим!..» — простодушно заметил Карев.
Тогда начпо, отбросив дипломатию, сурово спросил, отчего так по-мальчишески повели себя пилоты с одним из его сотрудников.
Не сразу, но прояснилось, что в ответственные часы боевого дежурства на аэродроме предлагаемые инспектором Шверубовичем мероприятия по четвертой главе истории ВКП(б) не слишком-то нужны, что моральный дух штурмовиков и без того силен, поскольку с приказом на боевой вылет им вручается достаточно мощное оружие, которым они и руководствуются от имени народа.
— Будь по-вашему! — сменил гнев на милость начпо.
Вскоре боевые события над Голубой линией закрутили полк штурмовиков и встревоживший политотдельцев инцидент забылся, тем более что те события для 805-го авиаполка начались значительно раньше, чем для всех остальных.
Как-то в один из майских дней командир полка Козин собрал летчиков и не зачитал приказ на боевой вылет, а обратился к ним с вопросом, почти просьбой:
— Кто готов выполнить особое задание командования Северо-Кавказского фронта, прошу — два шага вперед.
Строй колыхнулся и сдвинулся навстречу Козину всем составом.
— Спасибо, друзья. Я верил в вас, — сказал командир полка, и на мгновение над летным полем нависла непривычная тишина. — Придется выбирать…
И вот из строя вышел комэск Карев — признанный мастер штурмовых ударов. «Этот боец дело знает», — подумала Анна. Следом за ним шагнул Иван Сухоруков. «Ванечка отличился в боях на подступах к Военно-Грузинской дороге. Его грех не взять…»
— Пашков! — третьим командир полка вызвал пилота, о котором фронтовые газеты рассказывали чудеса. «Еще бы! — улыбнулась Анна безошибочному выбору Козина. — Этот «мессеров» сшибает, словно сам истребитель».
«Фролов. Соколов. Зиновьев. Грудняк. Страхов…» — доносилось до Анны, и она поняла, что выбирают лучших из лучших, стало быть, задание предстоит чрезвычайно трудное. В группу уже вошли два комэска, несколько командиров звеньев.
— Егорова! — Анна замерла. — Выйти из строя…
В тот день в полк прилетели командующий фронтом генерал И. Е. Петров и командующий 4-й воздушной армией К. А. Вершинин. Собрав выделенную для задания группу, командующий фронтом объяснил, что потребуется от них в предстоящем боевом вылете:
— Необходимо пройти по прямой семь километров. Высота предельно малая. Идти без маневра. Ни бомб, ни эресов не брать. Пушки и пулеметы не заряжать. На каждом самолете установят специальные баллоны с дымным газом. Вот этой дымовой завесой, как стеной, укроются наши войска и начнут прорыв…
Пояснение командующего фронтом уточнил генерал Вершинин:
— Лететь придется над огнем и под огнем. И среди огня. А маневрировать — значит сорвать задание…
Командарм внимательно обвел всех летчиков взглядом, остановился на Анне, и она тревожно опустила глаза: «Все. Сейчас отстранит. Баба на корабле…» Но Вершинин только заметил — всей группе:
— Возможно, кто-то устал? Плохо чувствует себя? Откажитесь. Нужно, чтобы на задание пошли те, кто твердо верит, что выполнит все и обязательно вернется на свой аэродром.
На предложение командарма никто не ответил. Тогда он заключил:
— Доброй вам работы и счастливого возвращения!
26 мая рано утром группа летчиков, определенная для постановки дымовой завесы, перед прорывом Голубой линии заняла места в кабинах штурмовиков. Вот уже и команда на запуск моторов. Все готово для работы. Но что-то мешало Анне. «Отчего так неуютно сегодня в кабине?» — подумала она, поправила парашютные лямки на плечах, осмотрелась еще раз: на бомбодержателях вместо бомб баллоны с дымным газом, задние кабины соседних машин, как одна, без турельных пулеметов, все снято. На штурмовиках — ни снаряда, ни патрона. «Хоть бы одного оставили с боекомплектом…»
Когда мотор заработал, Тютюнник, механик самолета Егоровой, протянул руку в кабину и вложил Анне в ладонь моченое яблоко. «Экий смешной! — кивнула она в знак благодарности. — Все что-нибудь придумает…» Но тут мысль Анны оборвалась — над полем взлетела и быстро потухла зеленая ракета. Тютюнник торопливо скатился с плоскости штурмовика, Анна захлопнула фонарь кабины — и все, что минуту назад еще как-то тревожило ее, словно бы осталось за этой призрачной защитой…
Книга воссоздает процесс формирования Воздушного флота России под руководством Великого князя Александра Михайловича и представляет некогда знаменитых, но незаслуженно преданных забвению воздухоплавателей и летчиков начала XX века.Составленная С.В. Грибановым, летчиком-истребителем, членом Союза писателей России, книга включает манифесты и открытые письма представителей Царской фамилии, фрагменты хроники из периодических изданий начала прошлого столетия, воспоминания и письма авиаторов (Е.В. Руднева, В.М.
Судьба младшего сына Иосифа Сталина после смерти отца 5 марта 1953 года сложилась трагически. Василий Сталин был арестован 28 апреля 1953 года и приговорен к 8 годам заключения за антисоветскую пропаганду. В тюрьме он заболел и фактически стал инвалидом. После отбытия срока наказания местом жительства ему был определен город Казань. Ему запретили жить в Москве и Грузии, а также носить фамилию «Сталин», в паспорте он именовался «Джугашвили». Умер 19 марта 1962 года. Правду последних лет жизни сына Сталина автор этой книги восстановил по архивным документам, воспоминаниям его однополчан и близких.
Более 10 000 документов из архивов и тайников спецхрана, которые и поныне не всем доступны, встречи с людьми, близко знавшими Василия Сталина, его семейные воспоминания легли в основу этой книги. Станислав Грибанов и сам в прошлом военный летчик — летал в исследовательском полку Липецкого центра, в небе Германии. Писатель, автор многих книг, он нашел уникальные документы уходящей эпохи, среди которых неизвестные письма Василия Сталина из тюрьмы.
Многие думают, что загадки великого Леонардо разгаданы, шедевры найдены, шифры взломаны… Отнюдь! Через четыре с лишним столетия после смерти великого художника, музыканта, писателя, изобретателя… в замке, где гений провел последние годы, живет мальчик Артур. Спит в кровати, на которой умер его кумир. Слышит его голос… Становится участником таинственных, пугающих, будоражащих ум, холодящих кровь событий, каждое из которых, так или иначе, оказывается еще одной тайной да Винчи. Гонзаг Сен-Бри, французский журналист, историк и романист, автор более 30 книг: романов, эссе, биографий.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу «Из глубин памяти» вошли литературные портреты, воспоминания, наброски. Автор пишет о выступлениях В. И. Ленина, А. В. Луначарского, А. М. Горького, которые ему довелось слышать. Он рассказывает о Н. Асееве, Э. Багрицком, И. Бабеле и многих других советских писателях, с которыми ему пришлось близко соприкасаться. Значительная часть книги посвящена воспоминаниям о комсомольской юности автора.
Автор, сам много лет прослуживший в пограничных войсках, пишет о своих друзьях — пограничниках и таможенниках, бдительно несущих нелегкую службу на рубежах нашей Родины. Среди героев очерков немало жителей пограничных селений, всегда готовых помочь защитникам границ в разгадывании хитроумных уловок нарушителей, в их обнаружении и задержании. Для массового читателя.
«Цукерман освобожденный» — вторая часть знаменитой трилогии Филипа Рота о писателе Натане Цукермане, альтер эго самого Рота. Здесь Цукерману уже за тридцать, он — автор нашумевшего бестселлера, который вскружил голову публике конца 1960-х и сделал Цукермана литературной «звездой». На улицах Манхэттена поклонники не только досаждают ему непрошеными советами и доморощенной критикой, но и донимают угрозами. Это пугает, особенно после недавних убийств Кеннеди и Мартина Лютера Кинга. Слава разрушает жизнь знаменитости.
Когда Манфред Лундберг вошел в аудиторию, ему оставалось жить не более двадцати минут. А много ли успеешь сделать, если всего двадцать минут отделяют тебя от вечности? Впрочем, это зависит от целого ряда обстоятельств. Немалую роль здесь могут сыграть темперамент и целеустремленность. Но самое главное — это знать, что тебя ожидает. Манфред Лундберг ничего не знал о том, что его ожидает. Мы тоже не знали. Поэтому эти последние двадцать минут жизни Манфреда Лундберга оказались весьма обычными и, я бы даже сказал, заурядными.