Полеты средствами водоплавающих - [12]

Меркурий начал, — Мудрый Лару…

— Знаю, — четко остановил его учитель, — Про сросшихся близнецов сравнение интересное, остальное — глупый набор слов, которым ты окружил свою рану, пытаясь закопаться в них как в подушках, дабы не видеть мистического зверя в темной комнате. О причинах ты не упомянул ни слова. Практического значения твоя догадка не имеет. Но что делать в сложившейся ситуации выбираешь ты сам. К слову, по закону я не могу оставить тебя, нас сковывают узы учителя и ученика, по этическим соображениям — не могу оставить подопечного, если тот, находясь под моей опекой и надзором, лишился рассудка. В нашем с тобой случае болезнь, с которой мы будем бороться, до боли напоминает классическую шизофрению из сказок. Потому я буду рядом.

Меркурий напрягся. В свете того, что он понял про себя, явственно вытекала озабоченность окружающих. Но Лару даже в крайних случаях не открывает суждения так распространенно. При том настолько очевидные вещи. Меркурий на уровне догадки, которая вовсе ею не являлась, а представляла из себя явственный логический вывод, понимал — последствия осознания, к которому он пришел, его человеческой идеей станут для них обоих неминуемо вредны.

Через неделю Лару умер. Догадка Меркурия оправдалась — с учителем случилось то же самое в обратном порядке. Давно подавленная человеческая идея Лару постепенно окончательно погибла ослабленная, не в силах бороться. Значит где-то в другом месте есть настоящий Лару, с которым он и общался последние два года. Здесь тоже два основных варианта: либо и тот Лару умер из-за исчезновения своей половины, либо, что более вероятно, тот Лару процветает, возможно даже слишком сильно. Это может повлечь непонимание окружающего мира, подобное случалось.

Меркурий определил возможным сконцентрировать себя на изучении утконосоподобного существа, положившего начало бардаку. Необходимо было найти Никандра. Вряд ли он все еще на Луне.

Боб Зу неплохо готовил местную пищу. И только потому что через старинные связи он мог вытянуть откуда-то свежий доморощенный укроп или кресс-салат, Меркурий каждый ужин боготворил его и забывал утреннее странное поведение, — Дневник сержанта. Двадцать второй Марсианский и сорок первый земной год от создания единой колонии…, — Затем Боб уходил куда-то до поздней ночи, чем очень радовал Меркурия.

Зу, грубо говоря, мыл колбы в колониальной лаборатории. О физике он мало что знал, больше любил пространные ни к чему не приводящие разговоры о политической кампании Земли на Марсе. Когда он считал глупость своего собеседника зашкаливающей до предела, Боб произносил любимую фразу: А! Слышу-слышу! Земной акцент! Голос из детства! Дорогой друг… Вам необходимо идти играть в МИЛК! — Он имел в виду Марсианское Интеллектуальное Любительское Кино, — Ваш типаж идеален для кого-нибудь из Правительства любимой всеми нами Земли! — Меркурий обычно слушал эти разговоры молча, лежа на своей койке, все более опечаленный потерей Лару и еще чем-то, совершенно необычным.

Каждый день последний месяц Меркурий просыпался с чувством крайней незаконченности и сожаления. По крайней мере чувства, основываясь на собственном опыте, были расценены им именно в таких терминах. Большую часть переживаний отхватило себе чувство вины перед Лару. Меркурий не понимал себя.

Римон пришел к нему в следующий раз только через полторы недели и привел парня лет двадцати, ничем не отличавшегося внешне от обычных офисных марсиан. Тот сразу же заговорил, ровно и спокойно, явно ожидая адекватной реакции, — Здравствуй, Меркьюри, рад видеть, ты пересек бескрайний океан на огромном корабле и прибыл на новую землю, где мы, ожидавшие тебя Нибелунги, подобно древнейшим, встретим как подобает хозяевам. Встречи ищет мой замечательный молчаливый друг. Я лишь передаю информацию, но и мне было чрезвычайно лестно навестить вас. К тому же мой друг отзывался в чрезвычайно выразительных тонах!

Меркурий хотел было поздороваться в ответ, но в глазах растекся рот парня, голова его съехала на бок, лицо исказилось, а руки принялись колебаться из стороны в сторону. Меркурий попытался сфокусировать взгляд на своих ладонях, но ничего не произошло, стало только очень страшно от понимания того, где он находится. Но практического смысла страх не имел. Потому Меркурий его остановил, удивившись тому как легко у него получилось. Парень напротив улыбался, протягивая руку. Через двадцать минут они уже подходили к большому куполу жилых отсеков.

Никандр мягким движением руки пригласил Меркурия войти внутрь, — Ты уже познакомился с моим любимым творением? — казалось, мнительно улыбнулся он, — Первобытное Общество с тобой в близкой родне, друг мой. Каждый из нас тебя понимает и боготворит. Потому маленький Римон и игрался с тобой все путешествие.

— Вы прибыли на следующем пароме? Лару с вами?

— Лару уже давно не со мной. Меркурий, надеюсь ты не забыл кто мы с тобой такие? — из соседней комнаты послышалось нежное подергивающееся щебетание.

Меркурий закрыл глаза и вспомнил странное ощущение, будто из детства, он давно уже и позабыл об этом. Щебетание открыло внутренний клапан — похолодел живот. Меркурий не устоял на ногах и увидел себя на полу. Лицо Никандра сузилось, затем сформировало на себе чудовищную гримасу — черты лица стали тюбикоподобны. Меркурий нажимал на них взглядом и выдавливал краску, застывавшую следом подобно воску. Страх взял свое, и Никандр похлопал его по щекам, пытаясь не задеть бороду.