Полет ворона - [3]

— Об этом Хозяин теней не говорил. Мне просто нужно научиться чему-то у каждого Стража.

— Угу, — Тали была не разговорчивой. Я не понимала, о чем она думала. Она подняла руку, окольцованную татуировками — спиралями, завитками, летящими птицами, как было и на ее шее, — и заправила темные волосы за ухо. — Это долгий путь, Нерин. Ты даже не представляешь. Север… жестокое место. Мы потеряли там хороших товарищей.

— Можно сначала пойти на запад, — и тогда я пойду по той же дороге, что шла в Тенепад, а она была полна сложных воспоминаний. Но нужно что-то делать. Если я пойду на запад, будет крошечный шанс увидеть Флинта. Мысль о нем была горем и радостью, ведь он ушел, но мы успели поговорить о прощении и надежде. Мы не говорили о любви, нежные чувства были запрещены среди мятежников Регана. Но что-то глубокое было между нами. Теперь Флинт шел в Зимний форт, жил опасной жизнью человека Регана при дворе короля. Силовик Кельдека, доверенное лицо. Шпион мятежников. Он шел по лезвию в постоянной опасности. Я смела надеяться, что он вернется в Тенепад и пойдет со мной весной. Но, понимая, что ему как-то нужно объяснить пропажу отряда Силовиков, я сомневалась, что король разрешит ему покидать двор в ближайшее время.

— Ты не думала попросить о помощи своих друзей? — спросила Тали. — Или тех, кто живет ниже?

— Шалфей зовет их Народом снизу. А ты говоришь так, словно не веришь в них.

Тали взглянула на меня.

— Я не глупа, Нерин. Я знаю, что в пещерах есть не только мы. И я видела твоих необычных друзей. Мы не выжили бы здесь без помощи фейри. Но они не могут быть внизу той спиральной лестницы. Она ведет в никуда. Ты сама видела. На дне лишь стена. А Шалфей настаивает, что они там живут.

Я молчала. Даже Шалфей могла лишь строить догадки об этом.

— Так почему не попросить их? Шалфей и другого? Их магия может ведь защитить тебя в пути?

— Я не хочу просить их. По пути один из их компании умер, защищая меня. Железо опасно для доброго народца, ядовито. Друг Шалфей погиб, когда его шею Силовик обернул цепью. Это было ужасно. Жестоко. Он был маленьким, похожим на кустик, но он восстал, чтобы я могла сбежать. Шалфей уже много отдала мне. А Красный колпак должен заботиться о малыше. Если они пойдут со мной, и это повторится, я не смогу…

Я чувствовала тяжесть взгляда Тали.

— Поверь, — сказала она. — Я знаю это чувство. С этим придется жить, ведь это связано с нашим делом. Бой не выиграть без потерь. Реган уравновесит ценность твоего дара риском, что кто-то пострадает, защищая тебя, и он настоит, чтобы у тебя был страж. Если не кто-то из доброго народца, то кто-то из нас. Так что придется тебе смириться.

Я молчала, и она продолжила:

— Не весь север пустой. Там есть атаман, Лэннан, а порой его зовут Лэннан Длиннорукий, и ему подчиняются некоторые наместники. Лэннан в родстве с правителями северных островов. Нам говорили, что его помощь была бы очень кстати, — она замешкалась. — Переговоры с ним на деликатной стадии. Из восьми атаманов Олбана он — самый сильный. Он несколько лет не ходил на Собрание, его связь с королем слаба. Расстояние — его друг. Вряд ли Кельдек отправит сюда воинов, чтобы потерять их в горах.

Пауза.

— Ты понимаешь, что я говорю, Нерин?

— Что у того, на чьей стороне будет Лэннан, будет большое преимущество, да?

— Угу.

— Реган сам отправится туда весной?

Тали покачала головой.

— Нет. Наша команда уже говорит с Лэннаном. Мятежники Регана — это не только группка людей в Тенепаде, Нерин. Это центр, да. Реган — бьющееся сердце восстания. Но мы не можем этого сделать таким количеством. Мы во многих частях Олбана, там, где один голос может перерасти в силу перемен. Но нам нужно быть осторожными. Ты знаешь, что будет, если король заметит непослушание.

Я это хорошо знала. Я видела, как сжигали деревни, как меч находил невиновных, лидеров, что были за справедливость, казнили. Я потеряла всю семью во время Сбора — времени, когда уничтожали деревни, где замечали непослушание и дары. Кельдек боялся магии больше всего. Но и использовал ее для себя. Его Поработители, среди которых был и Флинт, могли превращать людей, что были против короля, в послушных подданных. Порой у них это не получалось, жертва становилась оболочкой себя. Это я тоже видела. Эта ночь была худшей в моей жизни.

— Если команды Регана есть во всем Олбане, — спросила я, — как они общаются? Как вы можете понимать, что там происходит?

— У нас есть те, что носят послания. Доверенные лица. Верь или нет, но в Олбане такие еще есть. Но, да, это слабость. И на это нужно время.

Я подумала о парне, что приносил послания Флинту, когда я долгие дни и ночи болела в домике недалеко от долины Раш. Я не знала, что с ним случилось, стал ли он, как мой брат, жертвой копья Силовика, как тогда, когда они напали на нашу деревню меньше четырех лет назад. Только дурак или герой осмелился бы передавать послания мятежников. Может, они такими и были.

— Это долгий процесс, — сказала Тали. — Я про переговоры с атаманами. Те, кто готовы поддерживать восстание, скрывают свои намерения. И в каждом месте есть те, кто готов рассказать все Силовикам за серебряник. И, стоит им это сделать, даже если это ложь, гнев короля опускается молотом на невиновных и повинных. Все мы хотим, чтобы переворот произошел как можно быстрее, пока люди еще не сдались. Но слово, услышанное не тем, может все разрушить, — она посмотрела на меня, щурясь. — Нельзя ходить в незнакомые места и говорить слишком много, даже если это зал атамана или пещера с волшебным народцем.