Полет над пропастью - [5]

— Ты мне подходишь, пошли! — втянула его в круг и не отпустила от себя ни на шаг до конца танцев.

Сколько раз парня вызывали наружу деревенские ребята, хотели с ним поговорить «по душам», Варька не отпустила. Вцепилась в руку человека и загородила собой:

— Чего тебе из-под него надо? Отвяжись от нас, козел! Не то врежу по соплям, до погоста не отчихаешься, червяк в обмороке! Пошел вон! — заорала на сына председателя колхоза. Рыжий, туповатый верзила не привык к такому тону и хотел дать девке по зубам. Но та опередила. Врезала коленом меж ног, а кулаком въехала в подбородок. Парень так и влетел под ноги стариков, какие сидели на лавке.

— Во, фулюганка!

— Гляди, что с человеком утворила барбоска!

— Гони ее в шею, змеюку окаянную! — зашипело, зашикало со всех сторон.

Варьку и впрямь выкинули наружу. Никто за нее не вступился. Следом за нею выбросили из клуба парня и запретили появляться в деревне.

— Дикий здесь люд. Я пришел в гости к тетке, а со мною, как с поганой овцой обошлись, хотя пальцем никого не тронул, словом не обидел, не задел…

— Потому и получил, — рассмеялась Варька, увидев, как толпа ребят выволакивает из клуба председательского сына. Вот они положили его на траву:

— Бежим скорее отсюда! — предложил Егор, приметив, как несколько ребят направились к ним, матерясь во все горло:

— Чтоб я убегала от них? Еще чего? Не дождутся недоноски, рахиты вонючие! — рассмеялась девка и подцепила на кулак первого подскочившего к ней пастуха Гришку. Следом за ним отлетел в канаву скотник Вовка, потом и Федя-свинарь. Не пощадила и бригадира полеводов, бабьего любимца Петеньку. Но и на нее нашлась управа, опустил ей кулак на голову кузнец Мишка. Варька тут же свалилась с ног, не увидев никого вокруг. Кто оттащил ее к забору, она уже не увидела. Кто первым задрал ей юбку и предложил огулять в очередь, тоже не знала. С нею тешились до самого рассвета деревенские парни, мужики и даже старики, все, кто сумел вскарабкаться на нее. Был ли среди них Егор, она так и не узнала.

Очнулась Варька средь своего двора на земле. Вокруг мать с отцом и братья. Мать в слезах, причитает, ругает дочь, проклинает деревенщину. Отец и братья, черные с лица, жалеют, что выжила девка:

— Уж лучше б и не приходила в себя, чем опозоренной жить останется! Кому нужна теперь? Клеймом на семье жить станет!

— Как людям в глаза смотреть?

— Кто на ней женится нынче?

Замолчите все! Разве это люди? Такое с девкой утворили скоты, а вы еще их стыдитесь? Да и она ни за кого не пойдет. Это ж стадо! Поглумились над дочкой! Чтоб их всех Господь наказал черным горем! Пусть дети ихние передохнут как мухи! — кричала мать, стоя на коленях, моля Бога о наказании для сельчан.

Кто знает, отчего все случилось и кого покарал Господь? Но лето в том году выдалось и впрямь знойным. Вот так-то в один день загорелась ночью изба скотника Гришки. Тот проснуться не успел, как заполыхали две соседских избы. От них пламя пошло дальше и к утру от деревни и половины не осталось. Горели провода на столбах. И как ни пытались деревенские погасить его, ничего не получалось. Искры загорались внезапно и раскалившиеся провода шутя поджигали дома, обгоревшие провода падали на землю, убивали людей.

В деревне началась паника.

— В город позвоните, чтоб обесточили линию! — спохватился вернувшийся с полей председатель колхоза и кинулся в контору, но и телефонная связь была повреждена.

Люди метались от дома к дому испуганным стадом, всё выскочили из своих изб, боясь в них возвращаться. Никто не знал, что ждать в следующий миг. А огонь вспыхивал внезапно. Вот снова взорвался снопом искр, загрохотал, загудел огонь, побежал под крышу, нырнул внутрь, и заполыхала изба. Как спасти ее, если все провода мигом накалились?

И только несколько домов обошла беда, в их числе— избу Варьки. Семья видела, что приключилось в деревне, но никто не вышел помочь сельчанам, не пожалел и не посочувствовал деревенщине.

— Верно, за Варьку их Бог наказал! — выглянула в окно мать. Но через неделю узнали, что и в двух соседских деревнях случилось такое же из-за жары. Только там народ оказался пограмотнее и сумел вскоре обесточить линию. Тем и спасли деревни от пожара.

Варька после случившегося с нею и вовсе оборзела. Раздумала поступать в институт, посчитав, что не сможет жить в городе, решила пойти на птичник и пришла к председателю колхоза поговорить о задумке. Тот оглядел Варьку ощупывающим взглядом и спросил усмехнувшись:

— Ты петухов себе приглядела загодя? Тебе нынче ни один десяток потребуется! Уж и не знаю, как они с тобой сладят?

В следующий миг он уже лежал на полу воющим комком. Варька вломила ему так, что мужик не мог встать на ноги. А уже ближе к обеду девку увезла милиция. Председатель сумел дотянуться до телефона, и Варьку увезли в наручниках в район.

Все в деревне были уверены, что Варю теперь сгноят в тюрьме за побои, нанесенные председателю колхоза в служебном кабинете, да еще в рабочее время. Но… Через пятнадцать суток ее отпустили из милиции, признав хулиганкой, несдержанным, грубым человеком. Так сказал пожилой следователь милиции, заметив попутно, что ей о групповом изнасиловании нужно было заявить вовремя, а не отмалчиваться по дремучей стыдливости, что тогда по свежим следам виновных наказали бы. А теперь что докажешь? Прошло почти два месяца. Коль смолчала, нынче деревня из потаскух не вытащит. Если еще кого отметелит, получит срок… И посоветовал Варьке избегать конфликтов с сельчанами. Она и так ни с кем не общалась. А вернувшись в деревню, даже здороваться перестала.