Полет на спине дракона - [5]
Однако боль, которая изводит меня последние годы, совсем другого рода. Она из тех, вкус которых полезно постигать только лекарю, но никак не хану. Ведь даже я, всемогущий (как заблуждаются некоторые), никогда не смогу САМ причинить такое кому бы то ни было... при всём своём желании. Правителям не дано насылать и лечить болезни — здесь их власть кончается. Значит, мои страдания впервые напрасны, напрасны как гибель храбрецов, посланных в бой глупцом.
Горько и страшно сознавать, что я дожил до того возраста, когда боль перестаёт быть ИСПЫТАНИЕМ, когда она становится КАРОЙ.
Именно это называется старостью.
Многое тяжёлое — из того, что когда-либо причинил людям, — я испытал «на собственной душе» и на собственной шкуре. Никогда не умея рыдать, встречаясь с утратой... никогда не позорясь криком, встречаясь со страданием телесным... я не умел и забывать.
Все муки моей длинной жизни лежат тяжёлыми камнями на дне бурной реки судьбы — её течение не в силах сдвинуть эти камни. Я всегда утешал себя тем, что извиваясь меж камней, вода вырывается на новый простор с гораздо большей силой, но я ошибался.
Говорят, хан Хубилай велел засеять степными травами площадь перед своим дворцом. Для чего? Чтобы перенести кусочек родного дома в чужую страну? О, этот его поступок говорит о многом.
Мой въедливый Бамут, обучая юных соглядатаев, обязательно зацепился бы за него липким своим умом. Он бы заставил мальчишек подумать о том, что Хубилай не очень-то скучает по родным нутугам[7], поскольку каждодневное напоминание о них не скребёт его душу. А потом Бамут швырял бы им вопросы, подобные мозговым костям — выколачивать сердцевину. Например, такие ехидные: «Действительно ли Хубилай считает, что родную землю можно посеять и вырастить на чужбине, или только притворяется? »
Я же, услышав про ханские чудачество, вдруг вспыхнул от зависти. Моего друга — верховного кагана Мунке не насадишь на крючок грубой лести, и искушённый Хубилай не может такого не понимать. Степные травы у дворца, из которого правят осёдлой страной, — плевок в душу покорённым. Лишний повод для ненависти, которую трудно загладить раздачей хлеба.
Всё так... но зато Хубилай, похоже, может наслаждаться воспоминаниями, а не бегать от них (хотя бы в отношении степной травы).
Когда-то я тоже так умел — теперь разучился. Это пугает меня больше всего, ведь в жизни каждого человека наступает время, когда он должен, наконец, поселиться в стране своего прошлого. Эта туманная страна не покоряется мечу. Великий хан и последний раб-богол[8] приходят туда безоружными и беспомощными. Вдруг становится важно, чтобы жители каждой утопающей в мареве юрты, каждого призрачного шатра не вырвали из груди твоё сердце, не давили бы его в жёстких ладонях тоски.
Это особенно важно, потому что рано или поздно ты останешься в этой стране навсегда и уже не сможешь оправдаться.
Служители Креста (разумные из них) называют такое — адом.
Меня пугает мой отказ проехаться по степи на колёсах только потому, что никогда не смогу проскакать верхом.
Меня страшит мысль о том, что я отказываюсь думать о красивых чужих городах только потому, что мои войска сожгли их когда-то.
Оседлать свою боль — самое важное для тех, кто смертен. И для тех, кто хочет остаться бессмертным. Я поднимаю дрожащую руку, как не делал уже давно, — ведь последние годы я человек мирный — и резко бросаю её вниз. Но ряды обезумевших пастухов не швыряют свой страх на врага, теперь я скачу один.
Урагша! Вперёд! Вперёд в страну опасных воспоминаний! »
Боэмунд. 1256 год
Перед тем как это прочесть, я аккуратно отодрал восковые набалдашники с боков, будто у живого существа уши. Вдруг показалось, что рукопись мелко затрепетала от боли. Но нет, это тряслись мои собственные руки. Бату не успел написать свою исповедь, и теперь за него будут говорить легенды — злые легенды.
Как у меня в руках оказался этот пергамент? Очень просто. Всё началось с того, что я появился на тризне.
Придя проводить в последний путь лучшего друга и повелителя, я не рисковал. Ведь риск — это когда неизвестно, убьют или нет. Какой же это риск, если я точно знал, что убьют? Слишком многие с нетерпением ожидали моего появления.
Пышные похороны хана требовали щедрых даров умершему. Затерявшись в толпе, я зачарованно смотрел в глаза девушек, которым суждено сопровождать повелителя к предкам. Уроженки разных народов, они верили в разноликих богов, которым бы не грех даровать своим почитательницам твёрдость перед земляной пастью, что вот-вот поглотит их прекрасные тела. Но нет, Христос, Аллах, Тенгри, Ярило и Хоре оказались слишком гордыми и не снизошли до своей юной паствы. Поэтому воздух был пропитан отчаянием и ужасом, как намокший под дождём войлок.
Похороны устраивал брат покойного и наследник улуса Берке. Я, конечно же, понимал (впрочем, как и многие, многие), что Берке приложил руку, сердце и золото не только к тому, чтобы брата проводили в иной мир достойно... но также и к тому, чтобы было кого провожать.
Казалось бы, надо мстить, а не отдавать свою голову в дар убийце, как созревший кочан. Однако у меня были две весомые отговорки: первая причина не столько Берке — виновник гибели Бату, — сколько те, чьим знаменем он был, а вторая была совсем проста — с некоторых пор мне порядком надоела собственная голова.
Наш опыт общения с лайками и любителями собак показал, что нужна книга, где были бы популярно изложены азы лайковедения — сами такую искали. Люди так много знают обо всех собаках, но о породах лаек даже эксперты имеют, оказывается, самое поверхностное представление. Мы — не исключение, немало нового узнали, пока сочиняли этот рассказ. И хотим поделиться им в надежде, что прочтение послужит интересам наших северных собак — они в этом нуждаются.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Творчество Владимира Бараева связано с декабристской темой. Ом родился на Ангаре, вырос в Забайкалье, на Селенге, где долгие годы жили на поселении братья Бестужевы, и много лот посвятил поиску их потомков; материалы этих поисков публиковались во многих журналах, в местных газетах.Повесть «Высоких мыслей достоянье» посвящена декабристу Михаилу Бестужеву (1800–1871), члену Северного общества, участнику восстания на Сенатской площади 14 декабря 1825 года. Действие развивастся в двух временных пластах: прошлое героя (в основном события 14 декабря 1825 года) и его настоящее (Сибирь, 1857–1858 годы).
Книга британского писателя и журналиста Р. Уэста знакомит читателя с малоизвестными страницами жизни Иосипа Броз Тито, чья судьба оказалась неразрывно связана с исторической судьбой Югославии и населяющих ее народов. На основе нового фактического материала рассказывается о драматических событиях 1941-1945 годов, конфликте югославского лидера со Сталиным, развитии страны в послевоенные годы и назревании кризиса, вылившегося в кровавую междоусобицу 90-х годов.
Александр Филонов о книге Джона Джея Робинсона «Темницы, Огонь и Мечи».Я всегда считал, что религии подобны людям: пока мы молоды, мы категоричны в своих суждениях, дерзки и готовы драться за них. И только с возрастом приходит умение понимать других и даже высшая форма дерзости – способность увидеть и признать собственные ошибки. Восточные религии, рассуждал я, веротерпимы и миролюбивы, в иудаизме – религии Ветхого Завета – молитва за мир занимает чуть ли не центральное место. И даже христианство – религия Нового Завета – уже пережило двадцать веков и набралось терпимости, но пока было помоложе – шли бесчисленные войны за веру, насильственное обращение язычников (вспомните хотя бы крещение Руси, когда киевлян загоняли в Днепр, чтобы народ принял крещение водой)… Поэтому, думал я, мусульманская религия, как самая молодая, столь воинственна и нетерпима к инакомыслию.
Как детский писатель искоренял преступность, что делать с неверными жёнами, как разогнать толпу, изнурённую сенсорным голодом и многое другое.
Роман известного американского писателя и поэта Джона Уильямса посвящен жизни одного из величайших политических деятелей истории — римского императора Августа. Будучи тонким стилистом, автор воссоздает широкую панораму бурной римской жизни, гражданских войн, заговоров, интриг и строительства грандиозной империи в виде собрания писем различных исторических лиц — самого Августа, его родных, друзей и врагов, — а также из «неизвестных» страниц летописей той эпохи.
Исторические романы, составившие данную книгу, рассказывают о драматических событиях жизни Ромула, основателя и первого царя «Вечного города», и его брата Рема, «детей бога Марса, вскормленных волчицей».Действие происходит в VIII в. до н.э., в полулегендарные времена, предания о которых донесли до нас сочинения Тита Ливия, Плутарха и других античных авторов.
Книга Т. Б. Костейна посвящена эпохе наивысшего могущества гуннского союза, достигнутого в правление Аттилы, вождя гуннов в 434–453 гг. Кровожадный и величественный Атилла, прекрасная принцесса Гонория, дальновидный и смелый диктатор Рима Аэций — судьба и жизнь этих исторических личностей и одновременно героев книги с первых же страниц захватывает читателя.
Роман известной английской писательницы Ж. Хейер посвящён нормандскому герцогу Вильгельму (ок. 1027-1087) и истории завоевания им английской короны.