Полет длиною в жизнь - [29]

— Кейт так мне и объяснила — что она, мол, пожалела его. Но…

Вот видишь! — Кларк обнял жену за плечи. — Попомни мои слова: пройдет немного времени, и ты сама убедишься, что беспокоилась совершенно напрасно. Кейт — хорошая, умная девочка, и у нее доброе сердце — совсем как у ее мамы.

В ответ Элизабет только вздохнула. Ей ужасно хотелось, чтобы Кларк оказался прав. Больше того, она почти убедила себя в том, что он прав, однако когда на следующий день, ровно в пять часов, Джо Олбрайт появился на пороге их особняка, на душе у Элизабет снова заскребли кошки. Было вовсе не похоже, что Кейт жалеет его. Напротив, она была оживлена, даже возбуждена, и явно радовалась его приходу. А Джо, наоборот, казался растерянным и даже слегка ошарашенным.

За ужином Кларку удалось разговорить гостя. Он расспрашивал его о самолетах, и Джо отвечал более или менее подробно, зато Кейт почти все время молчала и только с обожанием смотрела на своего героя. Это, разумеется, не укрылось от Элизабет. Перехватив несколько взглядов, брошенных друг на друга ее дочерью и прославленным летчиком, она снова забеспокоилась: у нее появилось отчетливое ощущение, что эти двое знакомы куда лучше, чем хотят показать. Правда, между собой они разговаривали мало, однако интуиция подсказывала Элизабет — это совсем не оттого, что им нечего сказать.

Между тем Кейт даже не старалась скрывать, насколько свободно и непринужденно она чувствует себя рядом с Джо. Да почему, собственно, она должна это скрывать — ведь они с Джо друзья, разве нет? Ей и в голову не приходило, что во взглядах, которыми они обменивались, мать способна без труда разглядеть то, в чем Кейт еще не осмеливалась признаться даже самой себе.

А Элизабет и в самом деле очень скоро поняла, что между ее дочерью и Джо действуют силы взаимного притяжения, объяснять которые дружеской привязанностью мог лишь человек наивный или заинтересованный. И надо сказать, что это открытие ее отнюдь не успокоило. Правда, она не могла не признать, что Джо производит впечатление человека умного, хорошо воспитанного и наделенного определенным обаянием, а к Кейт он относился подчеркнуто уважительно. Однако Элизабет чудились в нем некая холодность и чуть ли не сознательная закрытость, словно кто-то когда-то сделал Джо очень больно и с тех пор он старался никого не подпускать к себе слишком близко. Да, на первый взгляд он казался дружелюбным и внимательным, но Элизабет была уверена, что заглянуть к себе в душу Джо Олбрайт не позволяет никому.

Кроме всего прочего, когда он рассказывал о самолетах, испытаниях и фигурах высшего пилотажа, в его голосе звучала такая глубокая и пылкая страсть, что Элизабет невольно засомневалась, найдется ли когда-нибудь женщина, способная вызвать в нем столь же сильные чувства. Нет, ей хотелось верить, что Джо Олбрайт порядочный человек, однако это вовсе не означало, что он — подходящая пара для Кейт. Очень скоро ей стало ясно, что Джо едва ли сумеет быть хорошим мужем кому бы то ни было. У него для этого просто не было возможности. Постоянные полеты, испытания, смертельный риск — не этого Элизабет хотела для своей дочери. Она мечтала, что Кейт будет жить размеренной, счастливой, спокойной жизнью, и готова была отдать за это все, что угодно. Всю жизнь Элизабет только и делала, что оберегала Кейт от болезней, опасностей, боли, разочарований, а теперь вдруг поняла, что единственной вещью, от которой она не сумеет защитить дочь, это от разбитого сердца. Кейт очень страдала, когда умер ее родной отец, и сейчас Элизабет боялась, что старая история повторится. Неминуемо повторится, если Кейт и Джо и в самом деле полюбят друг друга. Элизабет с ужасом чувствовала собственное бессилие: слишком уж привлекательным, загадочным, романтичным был Джо Олбрайт. Его молчаливость вызывала невольное желание пробиться к нему сквозь стены, которые Джо воздвиг вокруг себя, чтобы помочь ему. Именно это Кейт и пыталась сделать на протяжении почти всего ужина. Когда Кларк, соблюдая приличия, занялся другими гостями, она незамедлительно перехватила инициативу, попытавшись вытащить Джо из раковины молчания, в которой он замкнулся. И это ей без особого труда удалось.

А Кейт просто хотелось, чтобы Джо чувствовал себя как можно свободней и непринужденнее, и она прилагала все силы, чтобы этого добиться. Ни на минуту она не задумалась о том, что скажет или подумает ее мать. А Элизабет смотрела На дочь и с отчаянием думала, что самое страшное уже случилось. Даже лучше, чем сама Кейт, она понимала, а вернее сказать — чувствовала, что ее дочь влюблена по уши. Пока неясно ей было только одно: как относится к ее дочери Джо. Кейт, безусловно, интересовала его, больше того — его влекло к ней, тянуло какой-то неведомой силой. Однако создавалось впечатление, что на данном этапе он сам не сумел бы сказать, что на самом деле чувствует. Единственное, в чем не приходилось сомневаться, это в том, что со своими чувствами он борется, но борется безуспешно.

Когда Элизабет вышла по делам в кухню, Кларк тоже поднялся и, нагнав жену в коридоре, обнял за плечи и шепнул ей на ухо: