Поле битвы - Берлин. ЦРУ против КГБ в холодной войне - [162]

.

Тем временем Советы узнали о контактах Восточного бюро СДПГ с западными разведками и сочли это угрозой своей безопасности. С точки зрения МГБ, как стало ясно из документов того периода, едва Курт Шумахер был выбран лидером СДПГ, она перестала быть политической партией и превратилась в шпионскую и подрывную организацию, работающую на британскую и американскую разведки. В феврале 1946 года Шумахер, по рассказам, приказал членам СДПГ в Берлине и советской зоне активно работать против объединения СДПГ и КПГ: в результате члены СДПГ в Берлине проголосовали против. В апреле 1946 года после того, как СДПГ и КПГ были объединены в СЕПГ, Шумахер организовал Восточное бюро, по мнению МГБ, «создавшее нелегальные организации СДПГ в советской зоне, которые вели подрывную работу против СЕПГ и советских оккупационных властей»[999].

Доклад МГБ, посвященный СДПГ, рассказывает о создании подпольных отделений партии во всех крупных городах в советской зоне. Их члены должны были «проникать в СЕПГ и занимать руководящие посты в партии, чтобы взорвать ее изнутри, а также занимать посты в местных правительственных учреждениях». Этот доклад обвинял СДПГ в тайном сговоре с ХДС и оппозиции кандидатам СЕПГ на выборах 1946 года. Члены СДПГ и ХДС в советской зоне, как указывалось, критиковали СЕПГ за то, что она «не является немецкой политической партией, ибо создана Советской Военной администрацией»[1000].

Так как Советы постепенно устраняли членов ХДС и Либерально-демократической партии (ЛДП), не желавших занимать подчиненное положение, предписанное им СЕПГ, то влияние этих партий сходило на нет — так же, как их ценность в качестве источников точной, внутренней информации о намерениях Советов. Кроме того, довольно много информации об этих партиях попадало в прессу. Пока судьба этих партий заботила более активные и многочисленные политические партии с теми же или похожими названиями в Западной Германии, пресса уделяла им много внимания и воздействовала на общественное мнение Запада. Однако сделать из этого выводы о будущих действиях Советов было невозможно.

Приложение 2. АГЕНТЫ-ДВОЙНИКИ, ДВОЙНЫЕ ЗАБОТЫ

В 1946 году агенты-двойники, которые появились у БОБ в конце 1945 года, были в ведении Генри Хекшера. Операции с агентами-двойниками требовали много времени, но Хек-шер был человеком новым в Управлении стратегических служб и жаждал проявить себя. Одним из таких агентов под кодовой кличкой Зигзаг был Карл Крулл, бывший берлинский адвокат и сотрудник Абвера, который предложил свои услуги УСС летом 1945 года. Зигзаг познакомил офицеров берлинской базы Х-2 со своими бывшими коллегами по Абверу, к которым уже приглядывались Советы. Кое-кто, встав перед выбором — арест или сотрудничество — согласились на предложение БОБ и стали американскими агентами. Например, с помощью Зигзага агенты Берлинской базы нашли путь к бывшему абверовцу и берлинскому адвокату Гансу Кемрицу. Он выбрал сотрудничество, но признался, что уже завербован Советами[1001]. Его арестовали в мае 1945 года и подвергли долгому допросу относительно его абверовских связей, а потом отпустили при условии, что он будет работать на советскую разведку.

Кемриц был перевербован БОБ и получил кличку Савой с тем, чтобы работать с советским офицером. Началась увлекательная и рискованная операция, давшая БОБ возможность получать информацию о советских планах против людей, интересующих контрразведку. С помощью Кемрица ЦРУ также попробовало «поймать» советских агентов, занимавшихся тем, что вербовали бывших абверовцев. Используя свои адвокатские офисы в Восточном Берлине и действуя по инструкции советского связника, Савой стал приглашать на «деловые встречи» своих бывших коллег по Абверу. Покидая офис Кемрица, они попадали в руки советского вербовщика и им предлагали тот же выбор: сотрудничество или арест[1002]. Пока Кемриц работал, было предпринято несколько неудачных попыток заманить связника Кемрица, известного как капитан Ску-рин, в западные секторы.

Безопасность была вечной, проблемой. Довольно часто стали появляться жалобы от тамошних жителей, которые подозревали участие Савоя-Кемрица в нескольких похищениях, предпринятых Советами[1003]. Как сказал один из офицеров БОБ: «Помимо напряжения в наших отношениях с американскими правозащитными ведомствами, неприятное увеличение числа людей, знавших статус Савоя... само по себе вело к серьезным последствиям»[1004]. В августе 1946 года связник Савоя-Кемрица в БОБ писал в донесении, что тот «один из самых известных агентов МВД в Берлине... и в данный момент [он] не может дать нам никакой важной информации». Его рекомендация положить конец операции была проигнорирована[1005].

Советский капитан Скурин сказал 3 сентября 1946 года Савою, что «ему больше не разрешено заманивать [бывших абверовцев], освобожденных американцами и британцами, в русский сектор для арестов», однако о безопасности Савоя советская разведка продолжала заботиться[1006]. На встрече 16 октября Скурин допросил Савоя о ряде лиц в Западном Берлине, кто был в курсе его связей с советской разведкой, а заодно выяснил, что Савой делает копии донесений. Скурин потребовал, чтобы он отдал копии ему, и получил те из них, что Савой держал в восточноберлинском офисе. Только позднее Савой вспомнил, что в той же папке хранились копии, предназначенные БОБ, включая психологический портрет Зигзага