Полдень, XXI век, 2013 № 01 - [28]

8. Изба-шестистенка

Когда-то на холме у реки лежала большая ремесленная слободка, но город расползся, как Мишкина каша из детской книжки, и теперь только два десятка изб-шестистенок остались между речкой и новостройками. Их каждый год собираются снести, но пока не сносят. Городские звуки сюда не доходят, только шоссе жужжит внизу. В слободе по-прежнему кричат петухи, мекают козы и скрипит журавль столетнего колодца. Электричество здесь есть давно, водопровод соорудил ещё Сёмин отец — правда, соседка баба Феня считает, что из колодца водица лучше. Провели телефон, Интернет тоже есть, так что можно работать из дому.

До недавнего времени вся Сёмина семья жила здесь в просторной тёплой избе. Таня и Сёма ездили в университет на автобусе, сорок минут — и ты на месте. Потом маленькую Танюшку отдали в какую-то особенную гимназию, за учёбу платили её бабушка с дедушкой, и девочка поселилась у них. Таня тоже стала ночевать в городе — там дочь, там работа в пяти минутах. Навещала мужа и сына каждый выходной. Потом реже, потом ещё реже, теперь вот спасибо, если раз в месяц. Оно, конечно, дочке нужна мама, а сыну Юрчику здесь хорошо, нянька баба Феня его обожает, Таня за мальчиком так не присмотрит, как она. Вон какой крепыш растёт на бабы-Фениной домашней стряпне и козьем молоке.

Жена уходит постепенно. Она права, такая женщина не может долго любить его, непрактичного, чудаковатого, замкнутого. Она права в каждом жесте, в наклоне головы, в нетерпеливом передёргивании плеч. У нее есть свойство быть правой без доказательств, она права одним тем, что ходит по земле.

Сёма знает, однажды жена забудет приехать, и он сможет увидеть её только в универе — секретарша декана, красивая и недоступная. Иногда Таня говорит, будто слышит его мысли:

— И не мечтай, Сёмочка, я тебя не брошу! Вот получишь каку-никаку нобелевку, поселимся в городе, снова будем вместе. У нас с тобой, милый мой, потрясающая сексуальная совместимость, куда ж я денусь от тебя? И потом — ты знаменитость! Люди нарочно заходят в деканат поглазеть на меня, твою жену. Ты же у меня гений.

Сёма знает: эти слова могут значить, что значат, а могут и ровно наоборот. Если у них такая совместимость, почему она не приезжает чаще? Понять эту логику невозможно, а вопросы задавать бессмысленно, только нагромождать непонимание и ложь.

Перед приездом жены он отводит Юрчика к бабе Фене, протапливает печь и проветривает спальню — когда Тани нет, Сёма спит в кабинете на топчане.

Дрожать он начинает уже на автобусной остановке, но до поры до времени дрожь остаётся внутри. Таня спрыгивает с подножки, Сёма берёт сумки, целует гладкую щёку и они идут домой. Он ступает в её маленькие следы на узкой тропе в снегу и вдыхает запах духов. Спешит надышаться впрок.

Внутренняя дрожь усиливается, когда они подходят к дому, и становится совсем заметной, когда он вслед за женой входит в сени и роняет сумки на пол. Таня поворачивается к нему, кладет голову на плечо, проводит пальцами по затылку, и Сёме кажется: он взлетает. Обнимаясь на ходу, разбрасывая одежду, путаясь в ней, они добираются до спальни.

Когда жена засыпает, он поднимается на локте и смотрит в её спокойное лицо. Ночевала тучка золотая… Не то чтобы он себя считал утёсом-великаном, но она — она и вправду золотое закатное облачко. Жёлтые волосы, тёмные у корней, лёгкие пальцы, глаза закрыты, но Сёма помнит, они прозрачные и светло-серые, как ранние сумерки над городом. Только что он смотрелся в её глаза, наполовину прикрытые веками, смутные, бессмысленные, прекрасные. Когда она проснётся, у нее будут другие глаза — дневные, смешливые, лукавые. Обманные. Сёма знает, она ему лжёт, но не хочет разбираться, в чём и зачем. Во-первых, всё равно не разберешься, а во-вторых, станешь выяснять, потеряешь, что имеешь.

Он тихо одевается и идёт по снежной тропинке к бабе Фене за Юрчиком. Целый выходной впереди, сутки с половиной, почти два дня. Они будут втроем пировать, мерить сыну новые одежки, распаковывать игрушки. Сёма бросит занятия, только будет проверять, как там Восьмёрочка, — при жене всё равно толком не поработаешь. Потом настанет ночь, и он снова увидит те её глаза, смутные, полуприкрытые. В постели она серьёзна, требовательна и, что особенно ценит Сёма, совершенно, абсолютно, до самого дна правдива.

9. Один

Он провожает Таню на автобус — в этот раз сын тоже едет, у деда день рождения, Юрчика там непременно хотят видеть. Дед с бабой любят малыша, хоть и не родные ему по крови. Его все любят, такой он человек.

Сёма старается не думать, что через год сын пойдёт в школу. Наверное, в ту престижную, куда ходит Танюшка. Как же было тоскливо, когда дед с бабой, родители Андрея Андреича, забрали девочку к себе. Потом уехала Таня. А скоро и Юрчик. Как же он будет тогда — совсем один?

Таня говорит о квартире в городе, но Сёма не верит, что заработает на жилье, вряд ли его проекты принесут деньги. Андрей Андреич, тот умел такие вещи, а вот он не умеет.

Автобус скрывается за поворотом, Сёма идёт домой в морозных сумерках, постепенно ускоряя шаг. Бегом-бегом, скорее-скорее включить компьютер, связаться с университетской сетью, не посчитала ли Восьмёрочка новый прогноз.