Полдень, XXI век, 2011 № 01 - [42]

– Руки вверх!

– Я не вооружён! – Парень встал на колени и поднял руки. Руки, однако, падали в стороны, и парень стал одной рукой держать другую.

– Лишних движений не делай, понял? – сказал Степан, подходя к приезжему. – В кустах и за забором люди с оружием.

– Мне бы только поесть! – сказал человек в шортах. – За мной никого нет, я один. Поесть, попить, с голоду умираю. Прямо сейчас умру.

– Это запросто, – сказал Степан.

Дырчатый ствол ППШ упёрся во впалую грудь незнакомца. Небритый, всклокоченный, вонючий человек. На щеках глубокие ямы, губы на зубах натянулись, глаза провалились. Поднятые руки – белые, странно длинные, вены – тонкие, фиолетовые. Не руки, а разлинованные странички из школьной тетрадки. 25 лет? 30?

– Раздевайся! До трусов, – приказал ему Степан. – Так оно безопасней. Не спеши, а то пальну. Мы два года людей не видели.

Приезжий, сильно шатаясь, встал на ноги. Он шумно выдохнул, и шорты сами собою свалились с него.

– Руки-то какие тощие! Не мужик, – сказал Степан.

Незнакомец, весь дрожа, стянул с тонкого тела грязную футболку.

– Ляг в траву, – сказал ему Степан и крикнул, не отворачиваясь от незнакомца: – Отец, принеси парню воды!

Незнакомец повалился на мягкую травку-спорыш у дороги. Лёг на бок, поджал к животу коленки.

Из-за куста сирени поднялся Фёдор.

– Вроде мирный, – сказал он.

– Пить… Пить дайте! – глухо, в землю простонал пришелец, сжал в кулаке пучок спорыша.

– Подожди.

Запыхавшийся Иван одно ведро поставил у головы лежащего, а второе вылил на его потное, грязное тело. Пришелец завизжал по-бабьи, приподнялся на руках, оскалился; что-то звериное появилось в его облике; Фёдор навел на него автомат. Увидев перед собой ведро с водой, незнакомец умолк и сунул голову в воду. Казалось, он пил на только ртом, но и носом, глазами, ушами, всасывал воду через расширившиеся поры кожи.

– Эй, утонешь! – Степан за волосы вытащил голову парня из ведра.

– Ишь, полведра высосал. Как рыба там жил! – подивился Иван. – Ну-ка, Марья, неси ишшо ведро!

– Чего раскомандовался? Сам и неси!

Старик усмехнулся.

– Поесть бы мне, спасители дорогие!.. – сказал незнакомец. – Не помню, когда и ел. Что ж я ел последнее?.. – Лицо приезжего высыхало под лучами клонившегося к западу солнца.

В доме старуха, старик и братья глядели, как тощий парень, сверкая запавшими глазами, пожирает варёную картошку и яйца. Яйца ему подали очищенными – не то проглотил бы в скорлупе.

– Холодное всё, не серчай, – сказала старуха. – Вместо травного чая – вода. Мы печь-то позднее топим.

– У-у!.. – прогудел незнакомец, двигая челюстью.

– Да прожуй ты! – засмеялся Степан. – Тебя как звать?

– Вуу!

– Не наедайся до отвала, плохо станет, – посоветовал парню старик. – Живот скрутит! Тебе топеря не на пользу.

Парень наконец дожевал и в несколько глотков выдул кружку воды. Медленно слез со стула на пол.

– Я Василий. Едва доехал. Не знал, что впереди… Наудачу гнал. Дайте ещё!

– Потерпи хоть часок, – сказал Иван. – Заболеешь!

– Жена и дочка у меня там остались, – сказал Василий, не вставая с пола. Он вдруг закрыл глаза и повалился на пол. Гулко стукнулся о доски затылком.

– Батюшки-светы! – вскрикнула старуха.

– Да он заснул! – усмехнулся Степан. – Федя, снесём-ка его в летний домик. А опосля «Жигуль» обшарим.

Стопка перевязанных книжек, пустая трёхлитровая банка, пара кед, две канистры с бензином в багажнике, ключ в замке зажигания – вот всё, что они нашли в «Жигулях». Даже аптечки не было.

– Негусто, – сказал Фёдор. – Хотя вот машина, бензин.

– Интересно, откуда он? – сказал Степан. – Противьино за семьдесят километров, а город – за все сто. Но в Противьино давно никого, сгнила деревня. Выходит, в городе жизнь существует!

– Ого! – сказал Фёдор.

– Но, видать, дело там дрянь. Что-то, кроме него, никто не приехал. И этот-то – кожа да кости, чуть не помер по дороге. Ладно, вынем из замка ключик, чтобы гость не утёк по-английски.

Братья вернулись в дом.

– Ну, что? – спросила старуха.

– Ключик взяли, – ответил Фёдор. – Да ничего там нет. Оружия нет, патронов нет. Бензину две канистры. Стопка книжек каких-то.

– Книжек? – повторила Марья. – Книжек?

– И точно, – сказал Фёдор. – Какого лешего мы книги не взяли?

Он вышел в сени.

– Этот-то, поди, для костра их припас! – сказала старуха.

Фёдор опустил скрученную бельевой верёвкой стопку книг на стол.

– Так! – сказала Марья. – Стёпка, Федька, сбегайте до стайки. Рановато, но ничего… Ты, Иван, огород полей и воды в бочки натаскай. Я печь затоплю, щи поставлю. За час управимся. А потом!..

Фёдор, задавая свиньям картофельной мешанки, думал о книгах, названия которых успел прочитать. Степан, рассеянно слушая, как звенят упругие молочные струйки, старался тянуть соски не торопясь, а то Мила уже крутила хвостом. Иван, согнувшись, бегал с вёдрами к колодцу и от колодца: расплёскивая воду, наполнял бочки в огороде. Марья доваривала постные ленивые щи.

Наконец все собрались в избе.

Старик лязгнул в воздухе ножницами.

– Ах ты, старый хрыч! – крикнула Марья. – Не соображаешь! Не порть верёвку, развяжи!..

Книги развалились по столу.

– Раз, два, пять… тринадцать! – сосчитал Степан. – Живём!