Полдень, XXI век, 2010 № 01 - [21]

Определили меня на передающий радиоцентр. Там круто: полный зал аппаратуры, всё гудит, огоньки переливаются. Приставили к старому радиотехнику, Владим Евгеньичу. Такой прикольный дед — то ли на пенсии, то ли скоро. Подвел меня к старому, как сам, передатчику размером с большой шкаф и кричит в ухо — шумно там:

— Скажи, мне, Кирилл Антонович, а какой курс ты закончил?

— Третий.

— Третий. Стало быть, ТОР[4] проходили? Или теперь его не учат?

— Проходили, а как же. А вы откуда знаете?

— Так я в вашем вузе учился. Только давно очень. Тебя еще и в проекте не было.

Вот это здорово. Получается, мы с ним однокашники!

— Ну, коль теоретические основы ты знаешь, приступим к практике. Скажи мне вот что, только как на духу: ты девкам сиськи крутил?

Я прям опешил. Сиськи-то тут с какого боку? Но отвечаю, чтоб за лоха не принял:

— Крутил, а то как же!

— Вот главные верньеры настройки. Руки на них клади. Удобно?

Штурвальчики эти из черного эбонита сделаны, точно под ладонь. При небольшом воображении и впрямь — будто за маленькие груди держишься. Расположены на подходящей высоте. И теплые. Ага, говорю, удобно.

— Теперь крути. Чуть вправо, чуть влево. Да не так резко. Аппаратура — она ласку любит. Как женщина. Смотри на вот эти приборы. Стрелки должны подняться и встать в зеленые сектора. Когда сиськи крутишь, — он подмигнул, — тоже одна стрелка поднимается. Крути, не тушуйся. Сразу не получится. Почувствовать надо.

Я же говорю — прикольный дед. Но насчет стрелки он хватил, конечно. Моя-то стрелка и без кручения здорово встает. Как ее на место положить — вот проблема.

Ясен пень, современное оборудование никаких штурвальчиков не имеет. Но Владим Евгеньич считал, что знакомиться с практической радиотехникой лучше со старья. Потому что физические процессы в том старье все на виду, голенькие, не задрапированные цифровым управлением. Простые процессы там. И грубые. Сермяжные, как он говорил, процессы.

Тот передатчик, еще, небось, сам Аксель Берг[5] вручную склепал. А то и Александр Степаныч Попов. Там через окошечко электронные лампы светятся, две штуки. Здоровые, вроде тех банок, в которых бабушка огурцы солит.

Так и началась моя практика. Владим Евгеньич оказался докой в деле, вообще нормальным мужиком, без занудства, и с юмором у него было о'кей. Столько историй рассказывал, баек разных, все больше про командировки с халявным спиртом, радиотехников да телемастеров. Животики надорвешь. Говорит, мальчишкой время помнит, когда еще телевидения не было. Настоящий живой динозавр. Но поучиться у него есть чему. Потому что в радиотехнике теория с практикой не всегда хорошо стыкуется, особенно в области антенных систем.

Нынче летом должен зонд с Венеры вернуться, который дед мой придумал. Привезет кусочек чужой атмосферы. Дыхание богини любви. Вертолеты пойдут его искать в степи. Не наши — соседские, военные. Сам зонд очень маленький. Парашют всего два метра. Контейнер с образцами да крошечный радиомаяк. Эту штучку без маяка в степи хрен найдешь. Маяк звук в эфир дает — пищалку-морзянку. Буквы с цифрами. И несущую частоту, для радиокомпаса. Ничего интересного. Могли бы музычку передавать, как рингтон в мобильнике — было бы прикольно.

На метеостанции здесь одна девочка работает — класс! Оксанкой звать. Маленькая, худенькая, шустрая. Фигурка точеная, бегает быстро. Люблю таких. Такие и в поход, и на ночную тусовку, и цену себе знают, и в обиду не дадут. Оксанка наблюдателем работает. На метеоплощадку ходит, показания списывает, смотрит, сколько дождя в кастрюльку набралось. Иногда шары запускает. Наверное, запас этих шаров еще с советских времен остался: уж больно цвет у них совковый. Я бы так сказал: натуральная гандонская окраска.

С Людкой у меня стопудовые кранты. И вообще: я ей ни в чем не клялся. Стал я потихоньку клинышки к Оксанке подбивать. Она только отшучивалась, хотя летчики возле нее не сильно толпились. Но постепенно, вроде, таять начала. Знаете, что в здешней степи паршиво? Климат, ага. Днем жарища, хоть кожу снимай, а ночью колотун, как в Антарктиде. Я, как в общагу вселялся, еще удивился — зачем по два шерстяных одеяла дают? Жара ведь на улице… Но здание летом не топят, а по утрам пар изо рта валит. Даже вода в лужах коркой покрывается! Вечером тоже не жарко. А я маму не послушал и взял с собой только свитер да легкую ветровку. Дубина бестолковая. Вечерком выйдешь прогуляться — зуб на зуб не попадает.

С Оксанкой я себе сам обгадил. Кто ж знал, что она такая цаца! Видать у них тут воспитание — не то, что под Москвой. Девки себя блюдут. И морально, и физически. Пришел однажды на площадку. Оксанка шар запускает. Ну, я и прошелся насчет того, на что он похож. Думал, весело получится, и с намеком, а она фыркнула, отвернулась и больше не разговаривала…

Ну и хрен с тобой, думаю. Мне тут не жить. Не вышло, так не вышло — гуд бай, май лав. Дома тоже герлы есть, и не такие кочевряжистые. Но события пошли по-своему. Я все, что угодно, мог представить, но то, что через три дня произойдет — в жизни бы не подумал.

Четырнадцатого июля. Этот день теперь весь мир знает. Мы с Владим Евгеньичем с утра регламент делали. Резервный передатчик разобрали, подшипники в вентиляторе поменяли. Делов-то на десять минут, но пока до того вентилятора доберешься… Почистили все, продули пылесосом. Опять собрали. Скучная работенка. Я перемазался весь. Старик куда-то пошел, а мне наказал карту контрольных режимов снимать. Ну, показания приборов в таблицу записывать. Сижу на корточках, на стрелки пялюсь. Режимы прощелкиваю да цифры пишу. Тут-то и началось.