Полдень Брамы - [26]
О, какую огромную точку, планету покоя, космос покоя умею я находить… Когда невесомое прозрачное мироздание покачивается у меня за лопатками, точно неотторжимая летучая моя часть. Когда я вдыхаю Брахман — золотистый безначальный поток — и выдыхаю Брахман, еще более искрящийся от встречи с моим Атманом.
Но зачем? Чего стоит моя точка покоя, раз я так легко теряю ее, выплескиваюсь в мутно-страстную суету и свалку? Я еле сдерживаюсь, чтобы не толкнуть в ответ транспортного собрата, которому не терпится первым вступить на ступень эскалатора… Неимоверным усилием воли подавляю в себе язвительное ругательство в ответ на безобидное хамство… Готов разорваться от бессильной досады и плача, слушая по радио об очередной «спасительной» мере, предпринимаемой правительством…
Может быть, вся моя задача на эту жизнь — научиться гасить волну ярости, порыв страха, спазм тоски, которые так часто гуляют внутри меня и делают, что хотят. Ослабить их, обескровить, извести. И в этом смысл. А вовсе не в том, чтобы, скажем, написать книгу, доселе не виданную. Книгу, конечно, тоже можно писать, но походя, между делом. В том, вечном мире иная ценностная шкала, и хорошая, честная книга, возможно, значит намного меньше, чем погашенная за десятки лет жизни волна ярости. Или выращенное за жизнь дерево бескорыстной, безоглядной любви.
Книги писать легко. Но эта задача…
Боюсь, что без Учителя мне не справиться со своей душой.
Рамакришна — опять-таки мой Рамакришна, светлая ось моего бытия — уходя в самадхи, уводил за собой и ученика, находящегося возле.
Гениальный Ауробиндо исходящими от него вибрациями покоя не пускал в распахнутое окно комнаты, где работал, бушующий циклон. А у Рамакришны вздувались на спине рубцы, если рядом хлестали вола. Два полюса — безбрежная ранимость любви и абсолютная защищенность мудрости. Две высочайшие глубины одного океана бытия.
Рамакришна мне ближе.
Но где ж его взять — наставника, духовника, Ведущего? Ведь это не Нина, конечно. И не Н.Т.
Нигде и — везде.
Следуя этому правилу, я нашел Учителя совсем рядом, не выходя из комнаты.
Это случилось вскоре после расправы над прошлым. После нахлынувшей вдруг благодарности к рыжему решительному брату — огню.
Мне не захотелось расставаться с ним надолго. И вечером я зажег свечу.
Поставил на стул, сам сел на пол, скрестив ноги, впритык к язычку пламени. Рассматривал и беседовал.
Удивительно, сколь много я вынес из такого общения…
Я понял, чем он отличается от остальных трех стихий. Самое существенное отличие — он всегда смотрит вверх. Земля лежит инертным грузом. Вода льется, угодливо принимая любую форму или растекаясь плоско, бесформенно. Воздух летит во все стороны, он везде и нигде. А огонь, братишка мой, тянется в небо. Если что-то сказать или дунуть или от окна повеет сквозняком — он отклонится, вильнет в сторону, но лишь на краткий миг — и тут же возвратится в исходную, трепещущую вертикаль. Если он не тянется вверх, значит, он умер.
(У меня возникло одно давнее воспоминание в связи с этим. Вспомнил, кого напоминает мне язычок огня. Еще будучи студентом, ехал как-то в метро, и в вагон на тележке вкатился безногий юноша. До этого людей на тележках я видел лишь на вокзалах, спившихся стариков. Ему было лет двадцать семь. Светлые глаза на сухом, собранном лице, неподвижном, словно теплый, обожженный солнцем камень. Он смотрел мимо всех, впереди себя. Или в себя. Мимо. Если б ему захотелось взглянуть на кого-нибудь из пассажиров, ему пришлось бы задрать подбородок. Его глаза приходились на уровне людских поясов. Дырочек на ремне.
Я неприметно разглядывал его и не мог оторваться. На остановке «Невский проспект» он оттолкнулся и выехал в распахнувшиеся двери. Я — следом, хотя мне надо было дальше. Как завороженный, поднялся на эскалаторе на две ступени ниже его. На улице он понесся очень быстро, отталкиваясь крепкими руками от асфальта, наращивая скорость, под ровный скрежет подшипников. Уверенно лавируя в людском потоке, словно в шагающем суматошном лесу. Не то что угнаться, даже проследить взглядом его худую плечистую спину стало невозможно. Последний раз он мелькнул за Домом книги и растворился в ногах толпы…
Что меня так поразило в нем, повлекло? Только сейчас понял: ощущение вертикали. Он был лишен середины, этот юноша: либо совсем плашмя, в слякоть и пыль, либо — струной, антенной, готическим шпилем. Вечным преодолением.)
Он был прекрасен, мой язычок огня. Высок и прекрасен, как… самая чистая моя медитация. Как Зойка.
Еще я увидел, вглядываясь, что тело его неоднородно. Внизу, там, где он вырастает из черного сучка фитиля, он прозрачен. Виден дальний краешек свечи и темнота, за нею. Словно низ — это плоть, физическое тело, побежденное и сквозное.
В средней, самой широкой части — очень четкие края. Режущие темноту по обе стороны, словно бритва. Светло-оранжевая, тончайшая, ласковая бритва. Середина — астральное тело, тело эмоций. Здесь — четкость и определенность, бритвенная неколебимость: есть добро и зло, верх, и низ, Сатана и Бог. Он не колеблется в этом.
А самый верх, закругленный язычок, самая горячая и движущаяся точка, непрерывно ощупывающая темноту над его головой, — с размытыми, нечеткими краями. Верх — это ментал, рассудок, неутомимый, танцующий и неистовый. И края его не могут быть четко очерчены, потому что ментальной, последней, окончательной истины — нет. Ум — в вечном движении и никогда не остановится. Нет окончательной истины, что бы ни писали, что бы ни воображали о себе теософы всех мастей. Нет и не будет.
Это последний по времени текст, и писался он долго. Думаю, буду неоднократно к нему возвращаться: дополнять, исправлять. Роман получился головным, засушенным — поскольку старалась вместить в него чуть ли не все свои знания на сегодняшний день. По этой причине может быть интересен лишь тем, кто, как и я, стремится познавать законы мироустройства. Тем, кто положительно воспринял совместную с дочкой «Красную ворону».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Рассказ «Незнакомка», представленный читателю, абсолютно нехарактерен — написался как-то неожиданно, на берегу моря, сам собой.
Роман был написан в 1989 году, а опубликован через семь лет, в журнале «Нева». Жизненный путь, трагедии и срывы, духовный поиск — во многом на основе реальных событий и переживаний. Из всех моих книг эта характеризуется наибольшей полярностью откликов и мнений. От негодования и возмущения (лирическая героиня почему-то напрямую отождествляется с автором) до самых теплых и удивительных слов. Наиболее близких друзей, учителей, самых значимых людей в моей жизни подарил мне этот роман, за что я ему благодарна.
Эта вещь написана в соавторстве. Но замысел мой и история моя, во многом документальная. Подзаголовок говорит, что речь идет о вечных темах — любви и смерти. Лишь одно уточнение: смерть не простая, а добровольная. Повествование идет от лица трех персонажей: двух девушек и одного, скажем так, андрогина. Общее для них — чувство к главному герою и принадлежность к сумрачному племени "любовников смерти", теоретиков суицида. Каждая глава заканчивается маленьким кусочком пьесы. Сцена, где развертывается её действие: сетевой форум, где общаются молодые люди, собирающиеся покончить с собой.
Если бы у каждого человека был световой датчик, то, глядя на Землю с неба, можно было бы увидеть, что с некоторыми людьми мы почему-то все время пересекаемся… Тесс и Гус живут каждый своей жизнью. Они и не подозревают, что уже столько лет ходят рядом друг с другом. Кажется, еще доля секунды — и долгожданная встреча состоится, но судьба снова рвет планы в клочья… Неужели она просто забавляется, играя жизнями людей, и Тесс и Гус так никогда и не встретятся?
События в книге происходят в 80-х годах прошлого столетия, в эпоху, когда Советский цирк по праву считался лучшим в мире. Когда цирковое искусство было любимо и уважаемо, овеяно романтикой путешествий, окружено магией загадочности. В то время цирковые традиции были незыблемыми, манежи опилочными, а люди цирка считались единой семьёй. Вот в этот таинственный мир неожиданно для себя и попадает главный герой повести «Сердце в опилках» Пашка Жарких. Он пришёл сюда, как ему казалось ненадолго, но остался навсегда…В книге ярко и правдиво описываются характеры участников повествования, быт и условия, в которых они жили и трудились, их взаимоотношения, желания и эмоции.
Светлая и задумчивая книга новелл. Каждая страница – как осенний лист. Яркие, живые образы открывают читателю трепетную суть человеческой души…«…Мир неожиданно подарил новые краски, незнакомые ощущения. Извилистые улочки, кривоколенные переулки старой Москвы закружили, заплутали, захороводили в этой Осени. Зашуршали выщербленные тротуары порыжевшей листвой. Парки чистыми блокнотами распахнули свои объятия. Падающие листья смешались с исписанными листами…»Кулаков Владимир Александрович – жонглёр, заслуженный артист России.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.
Действие книги известного болгарского прозаика Кирилла Апостолова развивается неторопливо, многопланово. Внимание автора сосредоточено на воссоздании жизни Болгарии шестидесятых годов, когда и в нашей стране, и в братских странах, строящих социализм, наметились черты перестройки.Проблемы, исследуемые писателем, актуальны и сейчас: это и способы управления социалистическим хозяйством, и роль председателя в сельском трудовом коллективе, и поиски нового подхода к решению нравственных проблем.Природа в произведениях К. Апостолова — не пейзажный фон, а та материя, из которой произрастают люди, из которой они черпают силу и красоту.