Полдень Брамы - [15]
Всю жизнь меня мучает тоска по умному собеседнику — спутнику, партнеру, брату на высоком и не слишком-то греющем ментальном пути.
Впрочем, неужели в Школе я не обрету таких? Полностью выросших из догм, свободных и зрячих? Я просто еще не осмотрелся там как следует, не разговорился.
Еще не прижился, не осмотрелся, но… Школа уже творит со мной чудеса, будь она благословенна! Она лепит меня и выстраивает. Две точки в неделю: в субботу лекция Н.Т. и семинар и в четверг занятия на группе — организуют мое время, до этого плывшее без берегов и русла. Две точки порядка в неделю и две каждый день: утренняя и вечерняя медитации. Я не узнаю себя. Я и болеть стал реже. Все чаще ощущаю себя струной — натянутой, блестящей, готовой к прекрасной вибрации и звонкой мантре.
Но главное изменение в своей психике я отмечаю вечером, включив телевизор и развернув свежий номер «Огонька».
«Мне невозможно быть собой, мне хочется сойти с ума». Наверное, многие мои соплеменники чувствуют то же, уютно устроившись перед экраном или шурша свежими страницами.
Средства массовой информации — горячие, кричащие, нервные — жесточайшие истязатели. Как жить? Зачем тянуть лямку сердцебиений дальше? Во имя чего — разве что досмотреть агонию до конца…
Нет, в девакан, скорее в девакан! Нет сил больше. Девакан — отдохновение между двумя воплощениями, колыбель, подвешенная на холодном гвоздике Полярной звезды, тот самый мечтаемый Лермонтовым сон: «Но не тем холодным сном могилы…» Чтобы вялотекущий Апокалипсис протекал где-то под, далеко и глубоко внизу. Так далеко — что ни эха от него, ни отголоска взрывов, ни запаха…
Нет, с тех пор как я обрел Школу, мне не стало менее больно от того, что творится с моей бедной страной и моей бедной планетой. Но боль стала иной: расширившись вместе с расширяющимся сознанием, стала прозрачней и тоньше. Я словно раздвоился: живу, мучаюсь изнутри, уязвленный всеми болезнями родины, и в то же время, поднявшись высоко над нею, над всей планетой — понимаю, вижу, люблю и… радуюсь. Радуюсь открывшемуся простору.
Спасибо вам — Н.Т., Школа, Нина.
Пришло письмо от Альбины.
«Удивительный сон приснился мне сегодня! В неведомой стране, в неизвестно каком веке я была доверенным лицом человека королевского ранга. Он был молод, беззаботен, небдителен и все поручил мне: огромные сокровища, просто клады Али-бабы, и я в них купалась. И был там особый сверток, и внутри — самые сокровенные сокровища, о которых хозяин не знал. С виду холстина цвета хаки, сворачивающаяся в свиток, а внутри… письмо, толстое, сильно склеенное, с вашим адресом внизу. Утром получила от вас письмо. Я думаю: может, это было в прошлой жизни, где вы были тот молодой хозяин?
Прочла письмо, и — вы себе представить не можете, какой я получила кайф от него. Не иначе, как мне вас послали добрые, светлые силы! Живите вечно! Уже много-много лет — а может, даже и никогда вообще — я не получала таких прекрасных, умных, насыщенных добротой и знанием писем. Это не комплимент! Мне все время кажется, что вы мне приснились и скоро исчезнете. Не исчезайте!»
Нет, это мне кажется, получая подобные письма, что я сплю. И что городка с названием, похожим на полуденный птичий посвист — Элиста, — не существует на свете.
«…Хочу сказать вам, что я сама не знаю, как лечу. Как это происходит. Просто посмотрю на человека — и с ним сразу что-то начинается… Один человек мне сказал, что это грани одного таланта — из ничего сделать дом, вещь, на свалке найти старье и сделать из него новое, красивое — и вылечить человека. Я тогда была потрясена. А теперь я знаю, что да, это так. Обычно целишь человека, уже отброшенного всеми, тот же брошенный материал, со свалки. Когда я это поняла, стала сама исправлять телевизор, ему тоже место на свалке, но я повожу руками — и он показывает.
…Вот месяц назад был случай. Приходит один давний знакомый, когда-то работала художником под его началом, громогласный такой, матерщинник, участник войны, и плачет: „Дочка, Шурка моя, умирает! Два раза в Москву возили, рентген головы делали уже 17 раз! И никто не знает отчего. Истаяла, лежит, не ест, не пьет, провалы сознания… Помоги, чем можешь! Ты можешь!“ Поговорила я с ним. Ладно, говорю, приду, давайте адрес. А у него на левой руке пальцы с фронта, после ранения, не шевелятся. Он пошел к калитке и вдруг в ужасе говорит: „Смотри, пальцы двигаются… Сорок пять лет не двигались… Ты ведьма, да, Альбина?..“ Ну, ведьма, говорю. А сама радуюсь: раз отцу помогло, значит, и ей поможет. Ведь помогает не всем, нет, не всем. Прихожу к ним назавтра, темная комната, окна занавешены, лежит что-то ветхое, вроде цыпленка. Села я возле нее, беру руки, а она отворачивается, не хочет видеть меня, не верит. Постепенно влезаю в душу, как умею. Говорит еле-еле, проваливается в беспамятство. Все молитвы, какие знала, прочитала над ней, сорок раз всю огладила, ноги ледяные и руки ледяные растерла, чувствую: бессильна. Не спасу, чего руками махать, как мельница, людей смешить, думаю: как бы удрать. Байки им всякие рассказываю, дошла до Блеза Паскаля, как он умер и обнаружили у него в черепе, на костях изнутри отпечатки пяти пальцев, вмятины черные, все были в шоке, и только в наше время определили, что это был рак мозга. И тут моя Шура задушенно изрекает: „Вот те же самые пальцы и у меня внутри черепа. Значит, и у меня рак мозга. Спасибо, что сказали, теперь я точно знаю, что умру“. Уж и не помню, как я выскочила из их дома, а на улице сразу же женщина ко мне: „Который час?“ Глянула на часы: „Ровно два“. Она: „Сколько?!!“ Тут еще одна женщина с часами: „Ровно четыре“, — говорит. Вот тут я задумалась. Точно помню, что пришла к ним ровно в двенадцать. Часы шли, не стояли. Я была у них четыре часа, а на часах прошло два. И все так ровно, без минут… Короче: встала Шура, сразу же. Вроде бы и не болела. Подошел срок ей ехать в Москву, отец рассказывал потом: все в шоке были, и так, и сяк снимали голову — ничего. По всем параметрам здорова. С неделю назад заходила ко мне: загорелая, крепкая, красивая, волосы распущены…
Это последний по времени текст, и писался он долго. Думаю, буду неоднократно к нему возвращаться: дополнять, исправлять. Роман получился головным, засушенным — поскольку старалась вместить в него чуть ли не все свои знания на сегодняшний день. По этой причине может быть интересен лишь тем, кто, как и я, стремится познавать законы мироустройства. Тем, кто положительно воспринял совместную с дочкой «Красную ворону».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Роман был написан в 1989 году, а опубликован через семь лет, в журнале «Нева». Жизненный путь, трагедии и срывы, духовный поиск — во многом на основе реальных событий и переживаний. Из всех моих книг эта характеризуется наибольшей полярностью откликов и мнений. От негодования и возмущения (лирическая героиня почему-то напрямую отождествляется с автором) до самых теплых и удивительных слов. Наиболее близких друзей, учителей, самых значимых людей в моей жизни подарил мне этот роман, за что я ему благодарна.
Рассказ «Незнакомка», представленный читателю, абсолютно нехарактерен — написался как-то неожиданно, на берегу моря, сам собой.
Эта вещь написана в соавторстве. Но замысел мой и история моя, во многом документальная. Подзаголовок говорит, что речь идет о вечных темах — любви и смерти. Лишь одно уточнение: смерть не простая, а добровольная. Повествование идет от лица трех персонажей: двух девушек и одного, скажем так, андрогина. Общее для них — чувство к главному герою и принадлежность к сумрачному племени "любовников смерти", теоретиков суицида. Каждая глава заканчивается маленьким кусочком пьесы. Сцена, где развертывается её действие: сетевой форум, где общаются молодые люди, собирающиеся покончить с собой.
Все, что казалось простым, внезапно становится сложным. Любовь обращается в ненависть, а истина – в ложь. И то, что должно было выплыть на поверхность, теперь похоронено глубоко внутри.Это история о первой любви и разбитом сердце, о пережитом насилии и о разрушенном мире, а еще о том, как выжить, черпая силы только в самой себе.Бестселлер The New York Times.
Из чего состоит жизнь молодой девушки, решившей стать стюардессой? Из взлетов и посадок, встреч и расставаний, из калейдоскопа городов и стран, мелькающих за окном иллюминатора.
Эллен хочет исполнить последнюю просьбу своей недавно умершей бабушки – передать так и не отправленное письмо ее возлюбленному из далекой юности. Девушка отправляется в городок Бейкон, штат Мэн – искать таинственного адресата. Постепенно она начинает понимать, как много секретов долгие годы хранила ее любимая бабушка. Какие встречи ожидают Эллен в маленьком тихом городке? И можно ли сквозь призму давно ушедшего прошлого взглянуть по-новому на себя и на свою жизнь?
Самая потаённая, тёмная, закрытая стыдливо от глаз посторонних сторона жизни главенствующая в жизни. Об инстинкте, уступающем по силе разве что инстинкту жизни. С которым жизнь сплошное, увы, далеко не всегда сладкое, но всегда гарантированное мученье. О блуде, страстях, ревности, пороках (пороках? Ха-Ха!) – покажите хоть одну персону не подверженную этим добродетелям. Какого черта!
Представленные рассказы – попытка осмыслить нравственное состояние, разобраться в проблемах современных верующих людей и не только. Быть избранным – вот тот идеал, к которому люди призваны Богом. А удается ли кому-либо соответствовать этому идеалу?За внешне простыми житейскими историями стоит желание разобраться в хитросплетениях человеческой души, найти ответы на волнующие православного человека вопросы. Порой это приводит к неожиданным результатам. Современных праведников можно увидеть в строгих деловых костюмах, а внешне благочестивые люди на поверку не всегда оказываются таковыми.
В жизни издателя Йонатана Н. Грифа не было места случайностям, все шло по четко составленному плану. Поэтому даже первое января не могло послужить препятствием для утренней пробежки. На выходе из парка он обнаруживает на своем велосипеде оставленный кем-то ежедневник, заполненный на целый год вперед. Чтобы найти хозяина, нужно лишь прийти на одну из назначенных встреч! Да и почерк в ежедневнике Йонатану смутно знаком… Что, если сама судьба, росчерк за росчерком, переписала его жизнь?