Поль и Виргиния. Индийская хижина - [29]

Около девяти часов утра со стороны моря послышался ужасающий шум, как будто потоки вод, смешиваясь с громом, ринулись с вершины гор. Все закричали: «Ураган!», и в ту же минуту яростный порыв ветра приподнял туман, который закрывал остров Янтаря и его пролив. Тогда показался «Сен-Жеран», с палубой, покрытой людьми, с реями и мачтами, спущенными на палубу, с подвязанным флагом, с четырьмя канатами на носу и одним запасным на корме. Он стоял на якоре между Янтарным островом и землей, по эту сторону пояса подводных рифов, который окружает Остров Франции и через который он перешел в таком месте, где никогда до него не проходил корабль. Он предоставил свою переднюю часть волнам, которые шли из открытого моря, и с каждым валом, проникающим в канал, нос его поднимался целиком, так что можно было видеть в воздухе подводную часть судна; но при этом движении корма его, начиная погружаться, скрывалась с глаз до самого борта, словно ее затопляло. В этом положении, когда ветер и море бросали его на землю, для него было одинаково невозможно как уйти тем путем, каким он пришел, так и, обрезав канаты, выброситься на берег, отделенный от него мелью, усеянной подводными рифами. Каждый вал, который, набегая, разбивался о берег, ревя, достигал краев бухты и бросал туда валуны дальше чем на пятьдесят шагов от берега; потом, отдаляясь, он обнажал большую часть прибрежной отмели и катил по ней валуны с глухим и ужасным шумом. Море, вздымаемое ветром, росло с каждой минутой, и весь пролив, находящийся между Янтарным островом и нами, представлял собой лишь громадную пелену белой пены, изрытую глубокими валами. Эта пена скоплялась по краям бухты больше чем на шесть футов в вышину, и ветер, сметая ее верхние слои, относил их через береговые откосы дальше чем на полмили в глубь берега. По ее белым и бесчисленным хлопьям, гонимым горизонтально до подножия горы, можно было подумать, что это был снег, который падал с моря. На горизонте были видны все признаки продолжительной бури; казалось, что море слилось там с небом. От него беспрестанно отделялись тучи ужасающего вида и проносились по середине неба с быстротой птиц, в то время как другие казались неподвижными, словно огромные скалы. Не было видно ни одной полоски лазури на небосводе. Зеленоватый и бледный свет один освещал все на суше, на море и на небе.

Из-за качки с кораблем случилось то, чего боялись: канаты на носу лопнули, и так как судно держалось теперь лишь на кабельтове, то его бросило на скалы в шестидесяти метрах от берега. Общий крик отчаяния вырвался у нас. Поль хотел кинуться в море, но я схватил его за руку. «Сын мой, — сказал я ему, — вы хотите погибнуть?» — «Либо я помогу ей, либо умру!» — воскликнул он. Видимо, отчаяние отнимало у него рассудок.

Доминг и я, чтобы не дать ему погибнуть, привязали к его поясу длинную веревку, держа ее за один из концов. Тогда Поль начал пробираться к «Сен-Жерану» то вплавь, то идя по рифам. Несколько раз у него была надежда достигнуть его, ибо море в своем неправильном движении оставляло корабль почти на суше, так что можно было до него добраться сухим путем; однако вскоре с новой яростью, возвращаясь по своим следам, оно покрывало его громадными валами, которые поднимали всю подводную его часть и отбрасывали несчастного Поля далеко на берег с окровавленными ногами, разбитой грудью, наполовину захлебнувшегося. Едва молодой человек приходил в чувство, как сейчас же поднимался и устремлялся с новым рвением к кораблю, который между тем страшными ударами разбивало море. Тогда весь экипаж, отчаявшись в спасении, толпами кинулся в море на реях, на досках, в клетках для кур и в бочках. И тут все увидели зрелище, достойное вечного сострадания: молодая девушка появилась на палубе «Сен-Жерана», простирая руки к тому, кто употреблял столько усилий, чтобы добраться до нее. То была Виргиния. Она узнала своего возлюбленного по его неустрашимости. Вид этого милого существа, подвергающегося столь ужасной опасности, преисполнил нас горя и отчаяния. Виргиния же с благородной и спокойной осанкой сделала нам знак рукой, как бы посылая нам вечное «прости». Все матросы побросались в воду. На палубе оставался только один, совершенно голый и могучий, как Геркулес. Он почтительно приблизился к Виргинии; мы видели, как он бросился к ее ногам и пытался даже снять с нее одежды; но она, с достоинством оттолкнув его, отвернулась. Тотчас же раздались настойчивые крики зрителей: «Спасите ее, спасите ее! Не покидайте!» Но в ту же минуту водяная гора ужасающей величины упала между Янтарным островом и берегом и с ревом ринулась к кораблю, которому она угрожала своими черными склонами и пенистыми вершинами.

При этом ужасном зрелище матрос один бросился в море, а Виргиния, видя неминуемую смерть, одной рукой придержала платье, другую прижала к сердцу и, подняв вверх ясные глаза, казалась ангелом, направляющим свой полет к небу.

О, ужасный день! Увы! Все было поглощено. Водяной вал отбросил далеко на землю часть зрителей, которых порыв человеколюбия заставил направиться к Виргинии, так же как матроса, намеревавшегося спасти ее вплавь. Этот человек, избегнув почти верной смерти, встал на колени, говоря: «Господь мой! Ты спас мне жизнь, но я охотно отдал бы ее за ту достойную барышню, которая не захотела снять одежды, как то сделал я».