Покушение на власть: объект власти - [6]

— Да. Уже много лет. И говорил об этом Дзевоньскому. Мы действовали правильно…

— А потом вместо Гельвана разговаривал ваш сотрудник.

— Там все было безупречно. Он говорил голосом Гельвана.

— Но сообщил, что попал в аварию и приедет с некоторым опозданием. Мне еще тогда не понравилась ваша версия. Подряд два чрезвычайных происшествия. Гейтлер в это не поверил и правильно сделал. Один сбой может считаться случайностью, но два сбоя — это уже подозрительная закономерность. Потому он и исчез.

— Нам от этого не легче. Все равно нужно его искать.

— И не только его, — задумчиво произнес Дронго.

— Что ты хочешь сказать?

— Если завтра выяснится, что я не причастен к нападению на брюссельский офис, что тогда вы будете делать? Ведь нужно найти причины, объясняющие провал в Брюсселе. Как тогда вы себя поведете? Начнете проверку всех членов вашей комиссии?

— Это невозможно, — сразу отрезал Машков. — В комиссии девять человек. Три генерала, пять полковников и подполковник. Девять высших и старших офицеров наших спецслужб. Никто не возьмет на себя такую ответственность — разрешить допрос этих людей. У каждого ведомства свои секреты, свои тайны. Это невозможно.

— Значит, их нельзя, а меня можно? Сволочи, — добродушно заметил Дронго. — Вот поэтому я и не работаю на государственные службы. Мера цинизма просто зашкаливает.

— Возможно, — согласился Машков, — мы все не ангелы. Но нам нужно понять, что происходит.

— Тогда я тебе скажу, что происходит. Скинем десять процентов на то, что произошла трагическая случайность. Еще десять на высокий профессионализм Гейтлера. На то, что он действительно сумел все просчитать и предупредил о неизбежном провале. Возможно. Но восемьдесят процентов за то, что в вашей комиссии завелся «крот». Восемьдесят, Виктор, и я думаю, что эта моя версия наиболее правильная.

— Только не вспоминай об этом завтра, — попросил Машков, — тогда мы не сможем нормально работать. Если завтра все пройдет нормально, я добьюсь, чтобы тебя официально включили в нашу группу. И мы начнем поиски исчезнувшего Гельмута Гейтлера.

— Ты полагаешь, что после завтрашнего допроса я захочу с вами работать?

Машков не ответил. Потом вдруг усмехнулся.

— Чему ты улыбаешься? — поинтересовался Дронго.

— Сегодня утром я спросил Дзевоньского, мог ли генерал Гейтлер просто сбежать? Забрать уже полученные деньги и сбежать. Дзевоньский твердо ответил, что он так не поступит. У него, видите ли, есть своя профессиональная гордость. Вот и ты такой же. У тебя тоже есть профессиональная гордость. Ты захочешь найти Гейтлера и вычислить возможного «крота».

— Подлизываешься?

— Еще как! Может, поедем куда-нибудь ужинать? Моя машина ждет внизу.

— Сначала наговорил кучу гадостей, сделал из меня подонка, предложил пройти тест на верность, а теперь приглашаешь на ужин?

— Я думал, ты поймешь…

— Не хочу понимать. Убирайся отсюда, — Дронго неожиданно улыбнулся, — но не очень быстро. Чтобы я успел переодеться и поехать с тобой. Только учти: если завтра вы перепутаете дозы и сделаете меня идиотом, то всю оставшуюся жизнь я буду сидеть на твоей шее. Специально оговорю это в моем завещании.

ИСПАНИЯ. МАРБЕЛЬЯ. 5 МАРТА, СУББОТА

Темно-синяя громада седьмой серии «БМВ» затормозила рядом с кафе. Из автомобиля вышли двое. Первый — водитель — был молодым человеком, лет двадцати пяти, одетым в светлые брюки, красный джемпер с характерным крокодильчиком на груди и легкую светлую куртку. В начале марта в Марбелье было около двадцати градусов, но иногда становилось прохладно, температура опускалась до шестнадцати-семнадцати градусов. Второй мужчина был гораздо старше — лет под пятьдесят. Он был одет в светло-серые брюки и черную водолазку. Глядя на него, было трудно определить, каким количеством денег он обладает. Однако внимательный наблюдатель оценил бы его обувь, сшитую на заказ в Милане, брюки из английского «Харродса», водолазку из кашемира и, наконец, часы, стоимость которых превышала сорок тысяч долларов. Выйдя из машины, этот человек сразу же направился в кафе, где его уже ждали.

Ожидающий сидел за небольшим столиком на веранде, глядя на приближающегося к нему бизнесмена. Об этой встрече они условились заранее. В начале марта в придорожных кафе всемирно известного испанского курорта Марбелья обычно мало посетителей. Кроме одиноко сидевшего за столом Андрея Михайловича, на веранде больше никого не было. А в зале сидели только двое его помощников, но о том, кто они такие, никто не знал. Они обеспечивали страховку этой встречи.

Вновь прибывший прошел к столику на веранде и сел рядом с Андреем Михайловичем, кивнув ему в знак приветствия. Они были знакомы достаточно давно и не видели смысла в официальных рукопожатиях. Из недр кафе к ним поспешил официант.

— Что угодно сеньору?

— «Эспрессо», — ответил новый посетитель. Его водитель остался у машины.

Официант вернулся внутрь заведения. Приехавший мужчина взглянул на сидевшего рядом Андрея Михайловича, перед которым стояла почти пустая кружка пива.

— Что у нас? — спросил он.

— Все нормально, — ответил Андрей Михайлович. — Офис мы уничтожили, свидетелей убрали, документы сожгли. Осталась одна женщина, которая меня видела, сейчас мы ее ищем.