Покуда я тебя не обрету - [319]

– Бывает ровно то же самое, а пусковым механизмом служит боль… – начала доктор Крауэр-Поппе.

– Судороги в пальцах… – вставила доктор Хубер.

– А говоря точнее, ошибки, – отрезала доктор фон Pop. – Все начинается с первой неправильно сыгранной ноты.

Доктор фон Pop почти всегда говорила последней – чтобы придать больший вес своему замечанию, всегда точному и окончательному; кроме того, даже сидя, она была выше всех, поэтому всегда смотрела на коллег сверху вниз. Стоя, Джек едва доставал ей до плеч.

– Да-да, ошибки при игре тоже служат пусковыми механизмами, – беспокойно закивал профессор Риттер.

– Как обычно, всему виной его педантизм, – добавил доктор Бергер.»

– И наконец, правда, в исключительно редких случаях, пусковым механизмом оказываются ваши фильмы, – сказала доктор фон Pop, заглянув Джеку прямо в глаза.

– Не фильмы вообще, а некоторые ваши реплики, – уточнил профессор Риттер.

– Ведь в основном-то ваши фильмы ему помогают! – с нажимом произнесла доктор Крауэр-Поппе.

– И все же иногда… – начала было доктор фон Pop.

– Ах да… – перебил ее профессор Риттер. – Я думаю, Джеку нужно увидеться с отцом, послушать, как он играет, поговорить с ним…

– В каком порядке? – спросил доктор Бергер; Джеку на миг послышался в его тоне сарказм.

Снова запищал пейджер доктора Хубер, она снова отошла к телефону у стены; доктор Крауэр-Поппе закрыла лицо руками.

– Может быть, расскажем Джеку про его режим дня? – предложил профессор Риттер.

– Да-да, вот уж где он педант так педант! – воскликнул доктор Хорват.

– Ваш отец всегда заранее хочет знать, что будет делать сегодня, завтра, послезавтра и так далее, – объяснила доктор фон Pop.

– И не вообще, а с точностью до часа! – оглушительно провозгласил доктор Хорват.

– Коллеги, давайте для начала попросту изложим Джеку распорядок дня Уильяма, так ему будет легче понять, – сказала доктор Крауэр-Поппе.

– Huber hier! – сказала в трубку доктор Хубер. – Ich komme sofort! («Иду немедленно!»).

Вернувшись к столу, она пожала руку Джеку и сказала:

– Срочный вызов, второй за день.

Джек встал, остальные тоже, и доктор Хубер выбежала из зала. Оставшиеся не стали садиться и тоже направились к выходу – видимо, остаток беседы предполагалось провести на ходу.

– Подъем, расплавленный парафин, ледяная вода, завтрак… – нараспев начал доктор Хорват, спускаясь по лестнице; Джек понял, что врач декламирует ему папин распорядок дня.

– Упражнения для пальцев рук в спортзале, сразу после завтрака, – добавил доктор Бергер.

– Упражнения для пальцев рук? – переспросил Джек.

– Уильям играет на пианино на занятиях танцем; он играет с завязанными глазами, стало быть, только по памяти. Наверное, поэтому он называет это «упражнениями для пальцев рук», – сказала доктор фон Pop.

– А почему он играет с завязанными глазами?

– В спортзале по стенам зеркала, – объяснил профессор Риттер, – поэтому мы завязываем ему глаза, а еще он иногда играет в темноте, ночью.

– После упражнений – джоггинг, если позволяет погода, – продолжил доктор Хорват, – иногда же – поездка в город с Гуго.

– Кстати, мы не рассказали Джеку про Гуго, – заметил профессор Риттер.

– Стоит ли? – вмешалась доктор фон Pop. – Во всяком случае, стоит ли сейчас? Я просто спрашиваю.

– А еще бывает, что после упражнений Уильяму снова требуется ледяная вода, не так ли? – спросил доктор Бергер.

– Кажется, ему это помогает, – нехотя признала доктор Крауэр-Поппе.

– Потом обед – я имею в виду, после джоггинга, – продолжил доктор Хорват.

– Или после поездки с Гуго, – добавил доктор Бергер, покачав головой.

– Манфред, не сейчас! – сказала доктор фон Pop.

– После обеда – снова расплавленный парафин, – продолжила доктор Крауэр-Поппе. – И снова ледяная вода. Частенько в это же время Уильям смотрит фильм.

– С вашим участием, разумеется, – сказал доктор Бергер. – Каждый день – новый фильм с Джеком Бернсом.

– И еще один вечером! – воскликнул доктор Хорват. – Уильям никогда не ложится спать, не посмотрев кино!

– Вы забегаете вперед, Клаус, – заметила доктор фон Pop.

Они вошли в здание, где располагался спортзал; по стенам на уровне поясницы был укреплен поручень – с тем, чтобы можно было заниматься балетом; разумеется, стены от пола до потолка в зеркалах. В углу, словно покладистое, но огромное домашнее животное, сверкая черным лаком, стоял рояль работы Карла Бехштайна.

– Здесь он упражняет пальцы рук. Играет утром и после полудня, – сказала доктор Крауэр-Поппе, указывая на инструмент. – Посмотрев фильм, он снова садится за рояль, на этот раз играет не для танцоров, а для класса по йоге, что-то более фоновое и спокойное. Но если на улице день, он всегда носит повязку на глазах.

– Судороги обычно мешают заниматься нашим «йогам», – заметил доктор Бергер, – танцорам меньше, даже если всем ясно, что Уильяму больно.

– Он просто терпеть не может, если вынужден убрать руки с клавиш, – сказала доктор Крауэр-Поппе, – поэтому заставляет себя продолжать, стиснув зубы.

– Ну да… – сказал профессор Риттер. – После йоги у нас для него всегда готова ледяная вода – и расплавленный парафин, если он так хочет.

– А после опять ледяная вода, – не упустил случая уточнить доктор Бергер; он явно считал, что Джек должен знать все факты.