Покров для архиепископа - [51]

Фидельма быстро пробежала взглядом записку. Ее глаза расширились от изумления.

Сестра Фидельма!

Я не убивал Вигхарда. Я думаю, вы подозреваете, что это так. Найдите меня сегодня в катакомбах Аврелии Рестуты на кладбище за воротами Метронии. Приходите без провожатых. Приходите в полдень. Я расскажу вам свою историю, только вам одной и никому больше.

Ронан Рагаллах, ваш брат во Христе.

Фидельма выдохнула, присвистнув.

— Что-то стряслось? — услышала она за своим плечом встревоженный голос Эпифании.

— Нет, — поспешно ответила она и спрятала записку в складки одежд. — Который сейчас час?

— Через час полдень. Вы много и хорошо спали.

Фидельма торопливо поднялась.

— Мне нужно идти.

Эпифания хлопотала над ней, пока Фидельма не вышла за ворота постоялого двора. Она быстро прошла по Виа Мерулана и у Марсова поля повернула, чтобы срезать угол и через холм Целий выйти прямо к воротам Метронии. Она все лучше и лучше ориентировалась в Риме, и ей это нравилось. Она предположила, что катакомбы Аврелии Рестуты — это и есть то самое подземелье, которое показал ей Эадульф накануне, потому что другого христианского кладбища за воротами Метронии не было.

Она пришла на кладбище и огляделась кругом. Множество людей ходили здесь, рассматривая надгробия. Она остановилась, заметив невдалеке в толпе знакомое лицо. Это было красивое и недоброе лицо настоятеля Путтока — он глядел по сторонам, словно искал кого-то. На шаг позади шел брат Эанред, как подобает преданному слуге, следующему по пятам за господином.

Фидельма не имела ни малейшего желания встречаться ни с тщеславным настоятелем, ни с его слугой, поэтому опустила голову и поспешно смешалась с группой паломников, похоже греческих. Видимо, настоятель решил посетить могилу Вигхарда и выказать свое почтение, хотя едва ли после смерти Вигхарда Путток чтил его больше, чем при жизни. Похоже было, что Путток и Эанред направляются в другой конец кладбища; подождав немного, она отделилась от греков, которые искали какие-то захоронения, и отправилась туда, где они с Эадульфом были вчера.

Перед входом в подземелье сидел за своей корзинкой со свечками Антонио, мальчик с серьезным лицом. Она с улыбкой склонилась к нему. Мальчик взглянул на нее, узнал, но ничего не сказал, только темные глаза его расширились.

— Здравствуй, Антонио, — сказала Фидельма. — Мне нужны свечки и указания.

Он молча ждал, пока она объяснит.

— Я ищу катакомбы Аврелии.

Мальчик прокашлялся и произнес ломающимся голосом подростка:

— Вы одна, сестра?

Фидельма кивнула.

— В катакомбах сейчас всего несколько человек. Дедушки Сальваторе нет, он не может вас проводить. Если вы не знаете, как идти, это очень опасно.

Фидельма оценила заботу мальчика, особенно после случившегося вчера.

— Мне придется пойти одной. Как мне идти?

Мальчик глянул на нее и пожал плечами.

— Вы запомните? Как спуститесь по лестнице, идите по левому коридору. Пройдите по нему около ста шагов. Поверните направо и спуститесь по ступенькам на нижний уровень. Еще через двести шагов сворачиваете налево, и несколько ступенек вниз. Это будут катакомбы Аврелии Рестуты.

Закрыв глаза, Фидельма повторила объяснение. Она открыла глаза, и мальчик серьезно кивнул, подтверждая, что все правильно.

— На этот раз я возьму две свечи, — усмехнулась она.

Мальчик покачал головой, отвернулся, поискал что-то и вручил ей небольшую глиняную лампу, наполненную маслом. Привычным ловким движением он зажег ее.

— Возьмите вот это и свечки, сестра. Тогда все будет хорошо. У вас есть кремень и трут на случай, если она погаснет?

Фидельма кивнула. После вчерашнего она решила носить при себе в сумке коробочку с трутом.

Вытащив несколько монеток, она с улыбкой опустила их ему в корзину.

— На моем языке, Антонио, мы говорим: cabhair о Dhia agat. Да хранит тебя Бог!

Она начала спускаться по ступеням в темноту подземелий, когда сзади донесся голос мальчика:

— Benigne dicis,[8] сестра.

Фидельма остановилась и улыбнулась ему в ответ, а затем продолжила погружаться во мрак.

Спустившись вниз, в подземелье, пройдя последнюю из холодных каменных ступеней, она уже радовалась, что в руке у нее яркая лампа, а запасные свечки в марсупии придавали ей уверенности.

Мысленно повторяя слова Антонио, она осторожно двигалась по темным холодным коридорам, вниз, в недра сухого пористого камня. То и дело до нее доносились голоса других посетителей и иногда неподобающие взрывы смеха, но ее путь не пересекался с путем этих людей. В одиночестве она двигалась дальше, спускаясь по ступеням все ниже под землю и поворачивая направо или налево согласно указаниям мальчика.

Наконец она оказалась в искусственной пещере высотой около десяти локтей и шириной в пять или шесть, со слегка сводчатым потолком, который держался на естественных каменных выступах. В стенах из туфа (так Фидельма определила этот камень) были вырублены локулусы — ниши для захоронений. Они различались размером; Фидельме понравилось, что те локулусы, что были заняты, были закрыты сверху мраморными плитами или пластинами с надписями и христианскими символами.

Держа лампу высоко, она подошла поближе, и взгляд ее остановился на локулусе, который был больше других и богаче украшен. Надпись была на латыни, простым христианским слогом: