Покойник - [2]

Алеша. Нет, не то. Ни на лучшее место, ни на лучшее жалованье я не променял бы работу у вас… но, но…

Марич. Значит, вы больны?

Алеша (не поднимая глаз, отрицательно качает головой). Нет!

Марич. Ну, так скажите, что?

Алеша. Я должен, я должен вам сказать, я не могу от вас скрывать. (Пауза, мнется, затем поднимает голову.) Вы знаете мою Лидочку?

Марич. Вашу жену?

Алеша. Да!

Марич. Кажется, я ее как-то раз видел, она приходила к вам на стройку. Насколько помню, красивая и приятная женщина.

Алеша. Она меня бросила.

Марич. Бросила?

Алеша. Да. Здесь был один певец, оперный певец. Пиерковский.

Марич. Русский?

Алеша. Нет, поляк. Он был здесь на гастролях…

Марич. Он увез у вас жену?

Алеша. Она мне сказала, что очень его любит, не может без него жить. Попрощалась со мной… Я плакал, она уехала.

Марич. Давно это произошло?

Алеша. Три месяца назад.

Марич. Еще три месяца назад? Ну, тогда срок достаточный. Вы, вероятно, за это время уже смирились со своим положением?

Алеша. Нет, господин инженер, я люблю Лидочку, очень ее люблю.

Марич. Но если она вас не любит?

Алеша вздыхает.

Не пойму, зачем же вам тогда отказываться от работы? Вы хотите за ней поехать?

Алеша. Нет, не то. Я не хочу разрушать ее счастья; она с ним так счастлива. Зачем ей омрачать счастье!

Марич. А вы думаете, она счастлива?

Алеша. Да, она так пишет. Пишет, что счастлива. Но все равно я должен ей помочь.

Марич. Деньгами?

Алеша. Нет, деньги у нее есть. Позвольте прочесть вам письмо, полученное мною вчера?

Марич. А откуда она пишет?

Алеша. Из Берлина. У него там ангажемент.

Марич. И что она вам пишет?

Алеша (развертывает письмо). Она пишет по-русски.

Марич. Я немного пойму.

Алеша (читает). «Миленький мой…» (Застеснявшись.) Простите, это нежность…

Марич. Читайте, читайте!

Алеша (читает). «Мне здесь очень хорошо, я совершенно счастлива. Мой дорогой Андрюша с каждым днем любит меня все больше. Он очень ласков со мной; смотрит на меня как на божество. Я счастлива, я счастливейшая женщина в мире. Мое счастье тревожит лишь одно обстоятельство».

Марич. Здесь я не понял.

Алеша. Она говорит, ее счастью мешает только одно… (Читает.) «Я знаю, ты все время думаешь обо мне». (Прерывает чтение.) Знает, что я постоянно о ней думаю. (Читает.) «Если бы ты обо мне не думал, мое счастье было бы вдвое большим».

Марич. Если бы вы о ней не думали, она была бы в два раза счастливее?

Алеша. Да! (Читает.) «Сделай одолжение, перестань обо мне думать, этим ты сделаешь меня счастливейшей женщиной в мире».

Марич. Если вы перестанете о ней думать, она будет самая счастливая женщина на свете?

Алеша. Да. (Читает.) «До гроба любящая тебя Лидочка».

Марич. Чего же, в сущности, хочет эта женщина, любящая вас до гроба?

Алеша. Хочет, чтобы я о ней не думал.

Марич. Ну, это-то вы можете для нее сделать. Напишите ей, что вы больше о ней не будете думать.

Алеша. Не могу, не могу! Я не могу о ней не думать. Мне хочется сделать ее самой счастливой женщиной в мире. Почему бы ей не быть счастливой? Не можем быть счастливы оба, пусть будет счастлива она, пусть она.

Марич. Как же вы думаете сделать ее счастливой?

Алеша. Я не могу о ней не думать. Я люблю ее, я не в силах не думать о ней, но… мертвый я о ней думать не буду.

Марич. Как – мертвый?

Алеша. Я ей так написал.

Марич. Что вы ей написали?

Алеша. Я написал: «Когда ты получишь это письмо, меня уже скроют волны Дуная, и я больше не буду о тебе думать».

Марич. Что вы, брат, говорите? Какие волны, какой Дунай?

Алеша. Я так написал.

Марич. И послали такое письмо?

Алеша. Да, потому-то я и пришел к вам извиниться, проститься и поблагодарить вас.

Марич. Что вы говорите, Алеша?

Алеша (вынимает из кармана бумаги). Это неоплаченные счета за песок и перевозку; это новый договор с поставщиком кирпича, он подписан; это квитанции за взносы по социальному страхованию; это ваше удостоверение на право строительства, данное мне вами для заключения подряда.

Марич (перебивая его). Оставьте все эти бумаги у себя, Алеша. Так, как вы себе это представляете, собой не жертвуют. Да разве из-за любви к женщине, изменившей вам, можно жертвовать собой? Наоборот, именно в этом случае и следует жить, существовать. Если вы усыпите в ней совесть, она будет смеяться над вашей смертью. Нет, дорогой мой Алеша, нельзя умирать ради любви к неверной женщине.

Алеша. Не могу!

Марич. Не будьте таким слабым!

Алеша хочет возразить.

(Перебивая его.) Здесь дело не только в письме. В вашей душе, Алеша, скопилось также много других смутных чувств, а четырехмесячная напряженная работа на стройке расшатала ваши нервы. К этому еще прибавляется тоска по родине. Пока около вас была Лидочка, ваша душа была полна чувств к ней, сейчас, когда вы стали одиноким, душа осиротела, и вами снова овладела тоска по родине. Все это очень понятно. Но, поверьте, это пройдет.

Алеша (отрицательно качает головой). Нет!

Марич. Слушайте, Алеша, мужчина часто поддается женским прихотям: так было и так будет. У всех у нас бывает слабость, но не значит, что ради их прихотей следует жертвовать собой. Так поступают только малодушные, а мы такими не должны быть. Разве потерпевший кораблекрушение во время бури спокойно отдается волнам? Нет, он хватается за спасательный круг, за обломки и спешит к берегу, чтобы ощутить под ногами твердую почву! Поверьте, это у вас, как я уже сказал, из-за расшатанных нервов, разочарования и тоски по родине. Слушайте, Алеша, я освобождаю вас от работы сегодня, ну и завтра… отдохните!