Покорность ей к лицу - [28]

Эта вспышка страсти застала Маркуса врасплох. Они собирались пожениться, и он, естественно, надеялся, что им будет хорошо в объятиях друг друга. Но он не ожидал такого примитивного и неодолимого желания овладеть женщиной. Оно захлестнуло его с головой. Ничего подобного Маркус прежде не испытывал. Ему пришлось признать, что впервые в жизни им полностью завладели чувства. Если бы Изабел не вырвалась из его объятий, он легко мог переступить черту, и это осознание беспокоило его. Ему следовало действовать более осторожно, деликатно… а он повел себя, раздраженно подумал Маркус, как одержимый похотью юнец с первой своей женщиной.

Маркус дожил до тридцати девяти лет и стал весьма искушенным в искусстве любви. Он не афишировал свои победы, но и монахом не жил, и не многие танцовщицы и певички пользовались в эти годы его покровительством. Он наслаждался красотой этих женщин и чувственными забавами, но, кроме вожделения и порой удивления их повадками — когда очередная дамочка из кожи вон лезла, выпрашивая у него дорогую безделицу, — ничего не испытывал. Любовницы и содержанки удовлетворяли потребности плоти, но в их обществе и постели он находил не большее удовольствие, чем в изысканном обеде или бутылке хорошего вина: насладился моментом и тут же забыл. Однако Маркус сомневался, что даже если ему суждено дожить до ста лет, он сможет забыть ослепительное сияние страсти, что вспыхнуло в нем в тот момент, когда его губы коснулись губ Изабел. Он понял, что до сегодняшнего дня никогда, никогда в жизни не испытывал подлинного желания — и это волновало его.

Когда он держал в объятиях пылкую, жаждущую Изабел, мир словно отступил на второй план. Чудесно было ощущать ее в своих руках… Он забыл обо всем, кроме сладости поцелуя и дразнящей мягкости ее тела.

Маркус поморщился: ему не понравилось, что он оказался полностью во власти основного инстинкта. Он хотел только задрать эти чертовы юбки, и… если бы Изабел не прервала поцелуя, нехотя признал он, он не стал бы ручаться за то, что произошло бы дальше.

Маркус нахмурился. Нет, он прекрасно знал, что произошло бы дальше. Он овладел бы ею прямо там, в саду, и пошло все к черту!

Он покачал головой. С ним, наверное, что-то не так. Еще вчера он жил себе преспокойно и наслаждался тем, что каждый последующий день повторяет день предыдущий, а сегодня объявил совершенно незнакомому человеку, что собирается жениться на женщине, от которой десять лет бегал как от чумы. Более того, он выяснил, что женитьба на ней — весьма приятная перспектива. Да, очень даже приятная… он вспомнил сладость её губ и ощущение нежной ягодицы на ладони. Тело мгновенно среагировало на образы, пронесшиеся в мозгу, горячая густая кровь побежала по венам быстрее. Неужели он превращается в сатира или развратника вроде своего дедушки, старого графа?

Мысль о том, что он пойдет по стопам деда, напугала Маркуса, и он попытался отвлечься на что-нибудь не связанное с делами плоти. С сосредоточенным видом он снял темный сюртук и развязал белый галстук, бросил их на кожаный диван у камина. Усевшись за стол и сделав глоток бренди, он достал несколько листов бумаги и принялся писать.

После недолгих раздумий Маркус решил, что первой новость должна узнать его мать. Он глубоко вздохнул и решительно и быстро набросал ей письмо, в котором сообщал, не вдаваясь в подробности, что намерен жениться на Изабел Мэннинг и свадьба состоится в конце июля или начале августа. Закончив с этим посланием, самым сложным из всех, он взялся писать остальные. В конце концов на краю стола выросла стопка писем, содержащих те же сведения, что и послание матери. Он задумался, вспоминая имена людей, которые должны узнать о помолвке непосредственно от него.

Клан Уэстонов велик, но близко Маркус общался только с двоюродными братьями Джулианом, графом Уиндемом, и Чарлзом и чуть меньше с младшим кузеном Стейси Баннистером и его матерью. Со многими родственниками он был знаком лишь поверхностно, других не знал вовсе. Он вздохнул. Старый граф оставил после себя множество незаконнорожденных отпрысков — от одного края Британских островов до другого, — и Маркус радовался, что ему не придется писать еще и им. Однако есть же еще три тетки и Бог знает сколько двоюродных братьев и сестер.

Маркус решил, что вполне возможно известить только тетушек, а детям своим они сами сообщат. Он написал еще три письма и с удовлетворением взглянул на стопку бумаг. Матери письмо доставит в Лондон слуга, другие можно послать по почте.

Ну вот его судьба и решена. Когда эти послания найдут адресатов, новость распространится в высшем свете со скоростью лесного пожара.

Маркус отодвинулся от стола, пригубил бренди и задумался о будущем. Не пройдет и нескольких месяцев — и он будет уже женатым человеком, его жизнь никогда не вернется в прежнее русло. Но каждую ночь в его постели будет Изабел… На его лицо легла маска чувственности. Женитьба имеет свои преимущества.

Изабел, облаченная в тончайшую батистовую рубашку, металась в стенах своих покоев в Мэннинг-Корте. Как она ни пыталась что-нибудь придумать, в голову не приходило ни одно преимущество, которое дала бы ей свадьба с Маркусом Шербруком. Напротив, впереди она видела катастрофу.