Покорители крыш - [24]

– Нет, Софи.

– Но…

– Нет. Я не позволю тебя поймать. Ты и близко к этому месту не подойдешь. Даже не думай об этом.

– Но мы ведь не поедем обратно в Англию. – Это был не вопрос. – Я не поеду. Я не могу. Мы ведь уже так близко.

– Конечно нет. Но, Софи, тебе больше нельзя выходить из гостиницы. Я не шучу.

– Но ты без меня не справишься…

– Справлюсь. Доверься мне. Я пойду один.

– Но как же я смогу тебе помочь? Позволь мне помочь! Что ты будешь делать?

– Я найму адвоката, Софи.

– Какого адвоката?

– Лучшего из тех, кого мы можем себе позволить. Боюсь, он будет не слишком хорош. А еще я похожу по окрестным барам и посмотрю, удастся ли мне разжиться какими-нибудь слухами.

– О моей маме? О Вивьен?

– О любой виолончелистке.

– Хм… – Софи скептически относилась к адвокатам, но Чарльз был настроен решительно, а его глаза светились добротой, поэтому она не отважилась ему об этом сказать. Вместо этого она сказала: – Но что, если бы я проникла прямо в архив…

– Нет. На каждом этаже стоит караульный. Видела того, что был у кабинета комиссара?

– Да. Но что, если архив…

– Этот караульный напоминал носорога. Люди вроде него стоят на каждом этаже. – Чарльз прищурился на солнце. – Вообще-то, Софи, тебе лучше держаться подальше от других постояльцев гостиницы. Даже дверь в свой номер не открывай.

– Хорошо, – пообещала она, никого не обманывая буквально. – Дверь я открывать не буду.

Чарльз взглянул на нее, и Софи посмотрела на него невинными глазами.

– Прости, – сказал он. – Я знаю, там душно. Я принесу тебе хорошие книги.

Софи ничего не ответила. Трепет у нее в груди так и не стих. Нельзя обходить вниманием возможное, подумала она.

15

Тем вечером Софи рано пожелала Чарльзу спокойной ночи и вылезла на крышу на закате.

Она села возле трубы и стала ждать наступления темноты. В ожидании она притянула колени к подбородку и попыталась обдумать варианты.

С удивлением поняла, что варианта сдаться у нее не было. Это показалось ей странным. Сама Софи себя смелой не считала. Она боялась глубоких водоемов и больших скоплений людей, еще она боялась тараканов. А стоило ей подумать о том, как ее схватят и отправят обратно в Англию, как от ужаса ей становилось физически нехорошо. И все же сдаться было так же невозможно, как и научиться летать. Здесь мама казалась гораздо более реальной. Софи едва ли не чувствовала ее запах – она нисколько не сомневалась, что мама будет пахнуть розами и канифолью. Складывалось впечатление, что мама ждет ее за углом. Софи встала на ноги. Плана у нее не было, но действовала она нарочно так, словно все было спланировано давным-давно. Она сняла ботинки и зажала их в зубах. Затем она направилась на север, где однажды скрылся мальчишка.

Через двадцать минут она села на колени, вытащила шнурок из ботинка и привязала его к трубе. Она хотела показать, что не боится покидать собственную крышу. На каждой новой крыше Софи привязывала что-нибудь к трубам: сначала другой шнурок, потом чулки, потом две ленты для волос, привязать которые было несложно, а затем носовой платок – слишком маленький, он все развязывался, но в конце концов закрепить удалось и его. На восьмой крыше Софи привязала к трубе свой пеньюар. Он посерел от многочисленных стирок, поэтому Софи не жалела о потере.

На девятой крыше Софи остановилась. Она замерла на одной ноге. Между этой крышей и следующей был зазор длиной с гладильную доску. «Не так уж далеко», – сказала она себе. Скорее всего, ей не составит труда его перепрыгнуть. Но ноги почему-то отказывались ее слушаться.

Софи колебалась. Затем она сняла ночную рубашку и перебросила ее на следующую крышу. На мгновение ей показалось, что рубашка провалится прямо в трубу, но она аккуратно упала на краешек крыши и осталась лежать. Рукав покачивался на ветру, словно приветствуя темноту.

Затем Софи развернулась и бросилась бежать – как можно быстрее, одетая лишь в панталоны, зажав в зубах ботинки и раскинув руки, чтобы держать равновесие, – обратно по крышам, обратно по верхушкам города, над головами сотен спящих французов, обратно в постель.

* * *

Маттео появился следующей ночью и принес с собой ночную рубашку и чулки. Он пришел ровно в полночь, под прикрытием бьющих часов. Софи не проснулась, пока он не завис в десяти сантиметрах от ее лица.

– Боже мой! – воскликнула она. – Ты меня напугал.

– Я знаю. – Он бросил одежду на постель. – Пеньюар я оставил себе. Он мне нужен, – сказал он и сел на краешек кровати. – Может, объяснишь?

– Клянешься никому не говорить? – спросила Софи.

– Нет, – ответил мальчишка.

Так никто никогда не отвечал.

– Нет? – удивленно повторила Софи.

– Я никогда не клянусь. Выкладывай.

Софи прикусила губу, но мальчишка казался бесстрашным. Бесстрашные люди обычно язык не распускают.

– Если донесешь на меня, – пригрозила она, – я тебя разыщу. Помни, крыши меня не пугают.

Она рассказала ему все по порядку. Начала она с «Королевы Марии», потом перешла к мисс Элиот и Чарльзу, потом к виолончели и наконец к Парижу и его трубам.

– Дело в том, что мне кажется, будто я здесь уже бывала, – заключила она.

– В Париже?

– В Париже и на крышах. Но все это так сложно, – сказала Софи. – Чарльз делает все возможное, но он один. А больше никто не помочь не может.