Покоренный Кавказ (сборник) - [55]

Угроза эта подействовала. Дундук, отложившийся перед тем от подданства России, теперь искал случая опять войти в соглашение с русским правительством и заслужить благоволение русской государыни. Он послушался Курюника и отошел. Татары и закубанцы сняли немедленно осаду. Краснощеков беспрепятственно достиг Сулака.

Принц вдруг расхрабрился с прибытием донцов; он даже нашел теперь возможным предпринять кое-какие меры против бунтовавших дагестанцев и послать Еропкина хорошенько проучить уцмия каракайтагского, наиболее упорного из мятежников. Еропкин исполнил поручение. Столица уцмийства – считавшийся неприступным аул Башлы – был взят и разорен.

После такого урока горцы присмирели, но упущенное уже нельзя было вернуть: крымцы-татары наводнили весь Дагестан, да на подмогу им шел туда же с новыми ордами сам крымский хан. При первом же известии об этом расхрабрившийся было принц опять притих, но тут совершенно неожиданно у хана оказался враг, исполнивший то, что должны были бы сделать русские. Этим врагом крымцев явились чеченцы. Они преградили путь хану в горном ущелье, ныне носящем название Ханкальского, за Сунжей, и почти истребили весь надвигавшийся татарский отряд. Памятником этой победы чеченцев над грозным ханом явилась поставленная ими в ущелье башня Хан-Кале, от которой получило свое наименование и самое ущелье.

После всего этого даже в далеком Петербурге главари господствовавшей тогда при дворе немецкой партии поняли, что принц Людвиг совершенно не годен для роли главнокомандующего на Кавказе, и поспешили его убрать оттуда, заменив его предшественником Василием Левашевым. Сразу же дела пошли на иной лад. На военные экзекуции Левашев не скупился. Малейшее поползновение к мятежу – и сейчас же являлся к волнующимся Еропкин с военными командами. Всякие сентиментальности были оставлены. Когда на Самуре попробовали было забунтовать горцы, Еропкин выжег четырнадцать аулов, и, конечно, от мятежа не осталось и следов, но все-таки дни пребывания русских в Дагестане были сочтены. России грозила война с Турцией, и потому русские дипломаты спешили поскорее развязаться с Персией. 10 марта 1735 года в Ганже (Елисаветполе) русским послом Голицыным был заключен с Персией мир, по которому Тахмис-Кули-хану, будущему шаху Надиру, были возвращены все города и области, завоеванные у персов Петром Великим, русская граница отодвинулась на Терек, где была основана на левом берегу новая крепость Кизляр; крепость Святой Крест была уничтожена, а терцы и аграханцы переселены с Сулака на Терек.

Русь вернулась в прежние свои границы. Все дело великого Петра пошло насмарку…

На Кубани и на Тереке

В 1736 году весною началась война с турками. Персы сидели смирно, на Тереке тоже не было военного дела, исключая разве мелких схваток с лезгинами и чеченцами. Зато полилась кровь на Кубани. Как только открылись военные действия, в Предкубанье явился со своими страшными воинами калмыцкий хан Дундук-Омбо, примирившийся с русским правительством и действовавший теперь в качестве союзника России. Калмыки явились с Егорлыка, прошли за Кубань и в верховьях Урупа вырезали поголовно все мужское поселение в становищах ногайцев. Покончив здесь свое кровавое дело, Омбо двинулся на Зеленчук, усиленный казаками, пришедшими к нему с Дона и Терека. Страх перед калмыцким нашествием был так велик, что ногайцы, 10 тысяч кибиток которых стояли в верховьях Зеленчука, поспешили передаться в русское подданство и спасли себя тем, что немедленно выселились в русские пределы – на Куму и Терек. Верная добыча ускользнула от Омбо, но калмыцкий хан нашел другую. Со своими калмыками, донцами и терцами он прошел по всей Кубани, от истоков ее до устья. На это ему понадобилось всего четырнадцать дней! В две недели богатый, густо населенный край был обращен в пустыню. Огонь истребил все города, становища и аулы. Турецкая крепость Копыл, где пребывали турецкие сераскиры, была разрушена до основания. Подвернувшиеся на пути калмыкам станицы некрасовцев были разорены и сожжены. Каково было разорение края, лучше всего свидетельствует тот факт, что после ухода Омбо некому было прибирать валявшиеся трупы…

Весною следующего, 1737 года Дундук опять побывал в Закубанье. Ничто, никакие силы турок не могли остановить калмыков. Янычары, лучшее турецкое войско, некрасовцы, храбрецы, каких немного, бежали в ужасе перед калмыками в плавни Кубанского устья. Богатейший турецкий город Темрюк не смогла защитить его крепость, снабженная превосходной артиллерией. Калмыки не оставили в этом городе камня на камне, а гарнизон крепости, состоявший из янычар, был весь вырезан. Черкесские племена адыге спаслись от истребления лишь тем, что ушли в горы, куда калмыки не могли проникнуть. Императрица Анна Иоанновна была так довольна этою деятельностью Дундука-Омбо, что пожаловала ему соболью шубу и драгоценную саблю.

Едва только кончилась турецкая война, как левому флангу, то есть русским на Тереке, пришлось встрепенуться. Тахмас-Кули-хан, вступивший на персидский престол под именем Надир-шаха, вдруг поднял военное могущество Персии. Это удалось ему сделать удачным походом в Индостан против Великого Могола: Индостан был покорен персами; при взятии столицы Великого Могола – Дели – погибло 200 тысяч человек. Успех вскружил голову Надиру. Новый Навуходоносор совсем обезумел.