Покоренный "атаман" - [40]

— Тут нам Данчин про какой–то электронный диспетчер рассказывал, будто скоро мы его получим.

— Есть у нас Советчик диспетчера. Он решит многие задачи, но не все. Правда, москвичи хотят его порядком усилить, но что–то медленно поворачиваются.  Вот он — их главный представитель… — показал Андрей на Пивня. — С него спрашивайте.

— Так вы его, братцы, поскорее. На ударную вахту встаньте.

— Постараемся, — кивнул Самарин.

Борейко сдвинул на затылок светло–желтую каску, подаренную ему мозельскими шахтерами во время недавней туристской поездки во Францию, лихо откинул назад самоспасатель:

— А думку я свою не брошу! Не поможете автоматикой, так мы второй ствол пробьем. Был бы уголь.

Придерживаясь за стойки, Пивень и Самарин стали пробираться вглубь — туда, где кровля постепенно осыпалась. Костя и Андрей изучали «характер» кровли, устанавливали приборы в глубине выбранного пространства. Чем дальше от забоя, тем лучше. Почти километровая толща земной тверди повисла в пустоте и словно задумалась, сейчас ли опустить миллионы тонн или повременить немного. Тонкие пластинки слежавшегося за миллиарды лет сланца отделялись и падали вниз. То здесь, то там отваливалась глыба, и тогда, разбиваясь в мельчайшие частицы, стекали широкие рукава породы. Здесь кровля ни минуты не была спокойной.

Приборы прослушивали глубинные шумы, перепады давления. Самарин и Пивень записывали показания. Борейко был далеко, он потерял их из виду, и сегодня они не слышали его предостерегающих окриков. Пивень лез вперед. Вот он приблизился к самой дальней стойке, почти засыпанной породой, стал прилаживать очередной датчик информации.

Закончив установку прибора, Пивень присел на холмик. Тут же, упершись ногами в надломленный столбик, сидел Андрей.

— Датчиков скоро будет больше, — сказал Пивень Андрею. — В Москве недавно создали конструкторское бюро — специально по датчикам.

— Все равно их еще долго будет не хватать. В техническом мире как–то так нелепо получилось: механизмы приема информации развились быстрее и опередили систему сбора и подачи сигналов. И это не только у нас, но и во всех странах Запада. Но там раньше спохватились, создали большое семейство датчиков — и в машиностроении, и в металлургии, и во многих других отраслях промышленности. У нас же датчиков маловато. И наш диспетчер, если его удастся поставить на сверхчистые проводники, будет загружаться лишь частично.

Нет датчиков, и неоткуда их взять.

— Давно я лелею думку: разработать технические требования для нескольких рудничных датчиков. Ты, Андрей, поможешь мне?

— С удовольствием.

— Отлично. А теперь установим те, которые у нас имеются, например, вот этот: регистратор вредных примесей воздуха…

Пивень достал из сумки прибор, похожий на большой карманный фонарь, подался вглубь.

Самарин просветил кровлю, покачал головой:

— Опасно.

В дальней стороне кровля сильно провисла, «сорила» породу. Временами над головой раздавался глухой треск, и тогда Самарин инстинктивно съеживался. Выбирая положение поудобнее, он переходил с одного места на другое, посвечивая Пивню дорогу.

Кровля вдруг загудела многоголосо и протяжно: тр-р… шар-р… ррр…

— Назад! — крикнул Самарин, предчувствуя беду.

Но в тот же момент вверху раздался удар. Горячо и колко резануло Самарина в лицо. Потом налетела новая волна. Первой мыслью Андрея было: «Где Пивень?» Андрей попытался приподняться. Высвободил голову. И тут почувствовал нехватку воздуха. С усилием выдул пыль из носа. Но сверху, откуда–то сзади, порода осыпалась снова, забивая нос и глаза.

— Ого–го–о!..

Скорее он почувствовал хриплый, глухой звук собственного голоса, чем услышал его. И необыкновенно ясно и, как показалось Андрею, громко он проговорил:

— Обвал!.. Что с Пивнем?..

Затем с той же ясностью почувствовал тяжесть сдавившей его породы. «Почему земля горячая?» — спрашивал он себя.

Порода становилась все горячей и горячей.

3

— Костя, а, Кость! Ноги гудут? — Нет, успокоились.

— Значит, пошли на поправку.

— Пошли, куда ж им деваться. А ты, Андрей, спи. Врач приказал тебе больше спать.

Пивень отвернул лицо к окну, с силой зажмурил лаза. Ноги, ноги… Они пылают, как в огне. Жар разливается по всему телу и со звенящим шумом подступает к голове.

Костя не видел разбитых ног, он пришел в сознание на второй день после обвала. Узнал, как врачи и сестры боролись за его ноги. Шесть часов они стояли у операционного стола. В горячечной полутьме Пивень слышал обрывки фраз: «Обошлось без ампутации…»

…В палату вошло много людей, но видел он одного — старого врача с желтым одутловатым лицом. Врач был похож на Костину бабушку. И глаза у него, как у бабушки, были серые. Врач смотрел на Костю печально, как когда–то смотрела на него бабушка, если ему случалось простудиться и слечь в постель.

— Где Андрей? — спросил Костя.

Врачи расступились и показали на соседнюю койку. Взгляды друзей встретились. Они кивнули друг другу.

— Тебя сильно? — спросил Костя.

— Нет. Слегка, этак жамкнуло. Ты тоже поправишься.

Пивень перевел взгляд на врача. И наверное, в глазах у Кости был вопрос: «Ведь правда, поправлюсь?..» Врачи, как по команде, стали расходиться. Кто–то поправил на Косте одеяло, кто–то ватой вытер пот со лба. Ушла и «бабушка».