Покоренный "атаман" - [42]
— Да тут целый каталог современных устройств, — сказал Горохов, разводя руками и едва сдерживая радость. Во взгляде его серых спокойных глаз Каиров читал неподдельную благодарность.
— Я вам обязан, — продолжал Горохов, — не знаю, чем…
— Ничем, — перебил Каиров, — одна лишь просьба: быстрее компонуйте диссертацию, представляйте на научный совет. Теперь же марш домой и садитесь за письменный стол.
Борис Ильич фамильярно взял Горохова за локоть, поднял его с кресла. И так же фамильярно, по–свойски стал подталкивать к двери, приговаривая:
— Не стану раскрывать карт, но сейчас самый момент преуспеть вам в науке. Потом, потом расскажу подробности.
Горохов не сопротивлялся; сунув под мышку папку, он покорно пятился к двери, признательно кивал Каирову, на ходу пожимал ему руку. Он был высок, тонок, седая шевелюра придавала лицу интеллигентный вид. Он уже выходил из кабинета, когда Каиров, взяв его за рукав, воскликнул:
— Ба, Павел Павлович!.. Чуть не забыл: как решили с электроникой?..
Горохов остановился в удивлении, не понимая, о чем речь.
— Давайте закроем электронику, — продолжал Каиров, делая вид, что собеседник все понимает. — Реле утечки мы довели… Слышали, наверное, про АКУ?..
Горохов кивал головой: конечно, он слышал про АКУ.
— Электронный бухгалтер в двух трестах установили…
Горохов и эту фразу сопроводил кивком головы. Но потом, словно спохватившись, спросил:
— А как машина Самарина?
— В сущности, машина готова… На обычных материалах. Мы бы давно ее сдали, да москвичи у нас на шее повисли. Они все продолжают опыты с новыми материалами. Ну, а мы… сами понимаете: солидарность и взаимовыручка. Придерживаем сдачу, чтобы дать им возможность закончить опыты.
Горохов хотел возразить, сказать, что вопрос этот надо подработать, изучить, что он вызовет Самарина и поговорит с ним, но тут же решил, что не станет огорчать Каирова недоверием.
— Вам виднее, Борис Ильич. Раз говорите исключить — исключим. Подготовьте проект документа за моей подписью.
Каиров признательно развел руками, наклонил голову. Горохов еще раз кивнул ему и вышел.
Борис Ильич, оставшись один, хлопнул в ладони и быстро зашагал по кабинету. Он сейчас походил на человека, с плеч которого свалилась гора. Наиболее опасный риф позади, он теперь любой комиссии может сказать: «Работы по электронике закончены. Вот и директива совнархоза. И, как видите: все в порядке, никаких претензий…» Была и еще одна причина радоваться: из института уйдет Самарин. Книга выйдет без него, может быть, Самарин и не увидит ее. А если и увидит — не страшно. Поднимет шум?.. Что ж, не страшно. Пусть шумит. Одно дело, когда шумит сотрудник института, помощник в делах, и совсем другое, если шумит человек с улицы. К тому же нет у него рукописей. Наоборот, там все переписано его, Каирова, рукой и рукой Папиашвили. А Леон претензий не предъявит. У них свои счеты.
Раздались частые телефонные звонки. «Междугородная», — подумал Борис Ильич, снимая трубку.
Звонил из Москвы Леон Папиашвили. Он был отправлен туда по делам книги.
— Дорогой Борис Ильич!.. Поздравляю с успехом. Ба–аль–шим-пребольшим!.. Рукопись пошла с колес. Через неделю будет верстка. Забираю и — в Степнянск. Говорите спасибо товарищу Соловью. Звоню из его кабинета.
Сообщение Леона окончательно вывело Каирова из состояния тревоги. Море прояснилось, в небе засветило солнце.
2
Самарин не удивился приказу о роспуске группы электроников. Наверное, он бы не смог объяснить всех обстоятельств, побудивших Каирова принять такую меру, но сердцем, всем своим нутром Андрей чувствовал здесь себя чужим, ненужным. Здесь все торопились и чего–то боялись, небольшой коллектив ученых и инженеров напоминал Андрею пожарную команду. Пожара не было, а на лицах играли отблески пламени. В коридорах бегали рысью, за дверью кабинетов, опасливо поглядывая по сторонам, тревожно шептались. На языке у всех был Каиров. О нем говорили, на него смотрели, его провожали и встречали. Слова «Борис Ильич» и «Каиров» перемежались с другими, такими же привычными: «гидроподъем», «автоматика», «электроника».
В первые дни после создания группы электроников в незатейливую вязь привычных слов стало вплетаться новое: «самаринцы». Но звучало оно недолго. Скоро о нем забыли, как забывают о мимолетном, малозначащем эпизоде.
Все тут жили какими–то своими, недоступными для постороннего взора интересами.
Слабые натуры равнодушие окружающих обижает и злит. Самарин и не заметил бы безразличия, но беда в другом: его все больше стали отвлекать от главного занятия. Ежедневно проводились совещания, то внутри лаборатории, то общеинститутские — продолжались они по два, а порой и по три часа. А то Каиров или Папиашвили дадут частное поручение, подсунут папку «исходящих» или «входящих».
В день, когда из кабинета Каирова вынесли папку с проектом приказа о роспуске группы электроников, Самарин как будто бы даже почувствовал облегчение. Он уже знал о намерении столичного института пригласить его на работу. К тому же Андрей настроился на преддипломный отпуск. И был рад возможности поработать самостоятельно — так, чтобы никто ему не мешал, не отвлекал от дела. У него зачесались руки. Захотелось схватить в охапку разбросанные по верстаку чертежи, узлы, детальки и — домой! Вернее, в дом старика–отца. Там есть сарай — Андрей сделает из него мастерскую, наконец, там окраина города, никто не будет ему мешать.
«Оккупация» - это первая часть воспоминаний И.В. Дроздова: «Последний Иван». В книге изображается мир журналистов, издателей, писателей, дается широкая картина жизни советских людей в середине минувшего века.
Антисионистский роман-воспоминание о времени и людях, о писателях и литераторах. О литературных и не только кругах. И о баталиях, что шли в них.
Книга состоит из двух частей: очерка И. Дроздова «Тайны трезвого человека» и материалов Г. А. Шичко, раскрывающих разработанный им и проверенный на практике опыт, отрезвления алкоголиков. Писатель И. Дроздов первый описал опыт Г. А. Шичко и напечатал большой очерк о ленинградском ученом и его методе в журнале «Наш современник» (№ 2, 1986 г.) Здесь этот очерк дается в расширенном виде, в него вошли рассказы о современных отрезвителях, учениках и последователях Г. А. Шичко.Книга послужит ценным пособием для пьющих, желающих стать на путь трезвости, поможет инструкторам-отрезвителям глубже овладеть методом Г.
Третья книга воспоминаний Ивана Дроздова, отражающая петербургский период его жизни, по времени совпадающий с экономическими и политическими потрясениями в нашей стране.Автор развернул широкую картину современной жизни, но особое внимание он уделяет русским людям, русскому характеру и русскому вопросу.
При нерадивом отношении к своему здоровью можно быстро израсходовать жизненные силы, даже если человек находится в наилучших социальных и материальных условиях. И наоборот. Даже при материальных затруднениях, многих недостатках разумный и волевой человек может надолго сохранить жизнь и здоровье. Но очень важно, чтобы о долголетии человек заботился с молодых лет...
Роман — откровение, роман — исповедь русского православного человека, волею судеб очутившегося в среде, где кипели страсти, закладывались мины под фундамент русского государства. Автор создаёт величественный образ героя новейшей отечественной истории, его доблесть и мировая душа раскрываются в жестоких столкновениях с силами зла.Книга отсканирована и подготовлена для публикации в сети Интернет на сайте www.ivandrozdov.ru участниками Русского Общественного Движения «Возрождение Золотой Век» с разрешения автора.
Начало XX века современники назвали Прекрасной эпохой: человек начал покорение небесной стихии, автомобили превратились в обычное средство передвижения, корабли с дизельными турбинами успешно вытесняли с морских просторов пароходы, а религиозные разногласия отошли на второй план. Ничто, казалось, не предвещало цивилизационного слома, когда неожиданно Великая война и европейская революция полностью изменили облик мира. Используя новую системную военно-политическую методологию, когда международная и внутренняя деятельность государств определяется наличным техническим потенциалом и стратегическими доктринами армии и флота, автор рассматривает события новейшей истории вообще и России в первую очередь с учетом того, что дипломатия и оружие впервые оказались в тесной связи и взаимозависимости.
Когда выхода нет, даже атеист начинает молиться. Мари оказалась в ситуации, когда помочь может только чудо. Чудо, затерянное в песках у Каира. Новый долгожданный роман Веры Шматовой. Автора бестселлеров «Паук» и «Паучьи сети».
Первая часть книги – это анализ новейшей англо-американской литературы по проблемам древнерусской государственности середины IX— начала XII в., которая мало известна не только широкому российскому читателю, но и специалистам в этой области, т. к. никогда не издавалась в России. Российским историком А. В. Федосовым рассмотрены наиболее заметные работы англо-американских авторов, вышедшие с начала 70-х годов прошлого века до настоящего времени. Определены направления развития новейшей русистики и ее научные достижения. Вторая часть представляет собой перевод работы «Королевство Русь» профессора Виттенбергского университета (США) Кристиана Раффенспергера – одного из авторитетных современных исследователей Древней Руси.
В дневнике и письмах К. М. Остапенко – офицера-артиллериста Терского казачьего войска – рассказывается о последних неделях обороны Крыма, эвакуации из Феодосии и последующих 9 месяцах жизни на о. Лемнос. Эти документы позволяют читателю прикоснуться к повседневным реалиям самого первого периода эмигрантской жизни той части казачества, которая осенью 1920 г. была вынуждена покинуть родину. Уникальная особенность этих текстов в том, что они описывают «Лемносское сидение» Терско-Астраханского полка, почти неизвестное по другим источникам.
Испания. Королевство Леон и Кастилия, середина 12-го века. Знатного юношу Хасинто призвал к себе на службу богатый и влиятельный идальго. Не каждому выпадает такая честь! Впору гордиться и радоваться — но не тогда, когда влюблен в жену сеньора и поэтому заранее его ненавидишь. К тому же, оказывается, быть оруженосцем не очень-то просто и всё получается не так, как думалось изначально. Неприязнь перерастает в восхищение, а былая любовь забывается. Выбор не очевиден и невозможно понять, где заканчивается верность и начинается предательство.
Пожалуй, нет на нашей планете ни одной культуры, в которой не использовались маски. Об этом свидетельствуют древние наскальные рисунки, изображающие охотников в масках животных. У разных народов маска сначала являлась одним из важнейших атрибутов ритуальных священнодействий, в которых играла сакральную роль, затем маски перекочевали в театры… Постепенно из обрядов и театральной жизни маски перешли в реальную, став обязательным атрибутом карнавалов и костюмированных балов. Но помимо масок украшающих и устрашающих, существует огромное количество профессиональных масок, имеющих специфические свойства: хирургическая – защищающая чистоту операционного поля, кислородная – подающая воздух больным и ныряльщикам, спортивные маски, сохраняющие лица от повреждений.