Покорение горца - [67]

— Если ты так давно меня любишь, почему никогда не говорила об этом?

— Потому что не думала, что тебе захочется это услышать.

Какая она проницательная! Впрочем, и всегда такой была.

Ее взгляд потух.

— Послушай, я же не дура. Я понимаю: ты никогда не будешь моим. Знаю, ты не разделяешь мои чувства, и жалею, что сказала тебе о них. К несчастью, я не могу забрать свои слова обратно. Можем ли мы просто забыть сказанное и вернуться в конюшню, пока оба не подхватили простуду?

Горец кивнул. Не потому что боялся за себя — ему приходилось бывать и в худших переделках, но он не хотел, чтобы Мэгги заболела. Ради ее безопасности он спустился бы в любую бездну. По правде говоря, его страшно испугало то, что в уголке сердца он так беспокоится за эту девчонку.

Нехотя, он взял ее за руку и повел в конюшню.

Едва они вошли, раздался голос Сина:

— Похоже, вам двоим придется немного походить голышом, потому что теперь вся ваша одежда мокрая.

— Вообще-то, — ответил Брейден, выжимая волосы, — я подумываю о набеге на твою суму, чтобы раздобыть что-нибудь на смену.

— Я почему-то так и подумал.

Брейден протянул спутнице один из пледов Сина и его запасную рубашку.

Мэгги взяла их и быстро переоделась, уединившись. Все это время мысли в ее голове кружились вихрем. Зачем вообще она сделала это признание? И почему оно причинило Брейдену такие мучения?

Этот мужчина всегда был для нее загадкой, но сегодня ночью — особенно. Разве любовь не должна делать человека счастливым?

Она горько усмехнулась этой мысли. Когда это любовь к Брейдену делала ее таковой? Печальная истина заключалась в том, что чувство к нему приносило ей только го́ре. И ничего, кроме го́ря.

Окончательно упав духом, Мэгги подпоясала плед.

Когда она вновь вышла на середину конюшни, то увидела своего милого, завернутого только в кусок шерстяной ткани. Обнаженная грудь красавца поблескивала в тусклом свете. От этого вида мгновенно пересохло во рту.

Похоже, ночь будет долгой. Бесконечной.

Но размышления прервал Син. Он спрыгнул сверху и произнес:

— Надеюсь, мы сумеем найти способ запереть двери.

Мэгги нахмурилась, не понимая его странного замечания и необычного поведения:

— А зачем запираться?

— В нашу сторону направляется целый отряд женщин, и, судя по их виду, для нас это может быть жаркая(51) схватка, — отозвался Макаллистер-старший, пробираясь к входу.

Мэгги нахмурилась еще сильнее. О чем это он толкует?

Брейден выругался, первым подскочил к двери и, поискав задвижку, горько произнес:

— Как вы сами понимаете…

— …дверь запереть нечем, — закончил за него фразу Син. — Не правда ли, это уже чересчур?

Еще больше сбитая с толку, Мэгги уставилась на братьев. Они выглядели так, словно за ними уже явился ангел смерти, а они забыли пособороваться(52).

— Это ведь всего лишь женщины. Просто скажите им, что находите их непривлекательными…

— И они попытаются изменить наше мнение, — прервал ее Брейден.

Мэгги закатила глаза в ответ на его мрачный тон:

— Нет, они этого не сделают. Вы забыли, что я женщина. Уж я-то знаю, как женщины рассуждают.

— А я знаю, как они себя ведут, — возразил горец, отойдя от двери. — Эти девицы не уберутся, пока не получат то, чего хотят.

Мэгги рассмеялась над его самомнением:

— Не будь смешным, Брейден. Не такой уж ты и неотразимый.

Он сверлил ее взглядом:

— Ты так думаешь? Тогда объясни мне, почему Тара направляется сюда после того, как я уже объяснил ей, что не собираюсь заводить с ней шашни?

Прежде чем Мэгги успела придумать ответ, три старших дочери Симуса распахнули дверь в конюшню.

— Тук-тук, парни, — сказала Тара, уперев руки в бедра и рассматривая путешественников. — Мы пришли посмотреть, как вы тут устроились.

Глава 14

Син бросился прочь от непрошеных гостей в глубину конюшни.

На лице Брейдена настолько явно было написано выражение «Я же тебе говорил», что Мэгги чуть не прыснула от смеха. Но ей тут же стало не смешно, когда самая младшая из девиц направилась прямо к ней, покачивая бедрами. Ее взгляд без обиняков говорил о том, кто ей нужен.

«Черт возьми! Надо пошевеливаться!» — подумала Мэгги, кинулась назад, к стойлу, но споткнулась и упала.

Нагнувшись и прижав к ее лбу свою бледную руку, девица охнула и просюсюкала:

— Где бо-бо? Дай поцелую.

Губы бесстыдницы опасно приблизились к губам Мэгги, а грудь прижалась к руке переодетой путешественницы. Та скривилась от отвращения, лихорадочно соображая, как бы отвязаться от прилипалы.

— Э-э-э… не надо, — произнесла Мэгги, понизив голос и изо всех сил сдерживая желание откатиться в сторону. — Моя бо-бо в полном порядке. Спасибо.

— Дамы, — спросил Брейден, ловко увернувшись от распростертых объятий Тары, — что сказал бы ваш отец, застань он вас тут?

Уклончивая тактика Брейдена совершенно не обескуражила красотку. Тара притиснула его спиной к стенке и рассмеялась:

— О, тогда он точно набросился бы на вас. Но папаша уже завалился спать.

Схватив горца за плед и притянув его лицо к своему, бесцеремонная блондинка добавила:

— Как насчет того, чтобы еще раз попробовать на вкус твои сладкие губы?

В ответ Брейден, скользнув вниз, вывернулся из ее рук. Мэгги ошарашено наблюдала за ним. Такого она раньше не видела. Оказывается, он был прав насчет женщин.