Покорение - [4]

Она остановилась во дворе, где стоял оседланный жеребец Северна. Громко проклиная свою семейку, воспитавшую ее подобным образом, она вскочила в седло и промчалась по мостику. Вслед раздались крики, на которые она не обратила внимания.

Девушка скакала не разбирая дороги, бешеным галопом, и земли Перегринов исчезли из виду, но она все пришпоривала и пришпоривала коня. И когда оказалась в нескольких милях от дома, за ней погнались трое. Быстрый взгляд через плечо позволил увидеть цвета Говардов.

Сердце Заред бешено заколотилось. Роган предупреждал, что Говарды следят за ними и только и ждут, чтобы кто-то из Перегринов оказался за стенами замка один и без защиты.

Всю свою жизнь она училась остерегаться Говардов. С самого ее рождения ей вдалбливали истории об бесчисленных предательских ударах, нанесенных ими Перегринам.

Много лет назад герцог Перегрин, старый и слабоумный, женился во второй раз на молодой хорошенькой женщине из семейства Говардов. Женщина оказалась честолюбивой и убедила мужа изменить завещание и оставить все — деньги, титул, поместья — ее слабаку-сыну, якобы родившемуся от него. Правда, окружающие так не считали.

Наконец она нашла способ убедить старика обездолить взрослых сыновей от первой жены. Следовало заставить его поверить, что его первый брак был незаконным. Старик, уже почти впавший в детство, потребовал принести ему церковные книги с записями о браках, а также привести свидетелей. Но книг так и не нашли, а свидетели, все до единого, умерли, причем некоторые — совсем недавно.

Умирающий, терзаемый болью старик объявил сыновей от первого брака бастардами и отдал все алчному семейству жены.

С того времени Перегрины и Говарды боролись за обладание богатыми землями, полученными Говардами по завещанию. За эти годы потери с обеих сторон были велики, а ненависть становилась все глубже.

Заред оглянулась на преследователей и снова пришпорила коня, припав к потной холке. Грива хлестала по глазам. Копыта били по утоптанной тропинке. Жеребец летел как ветер. Но вскоре он стал уставать, а мужчины неумолимо приближались.

— Ну же, мальчик! — понукала она. — Доберемся до королевского леса и затеряемся в чаще!

И это им почти удалось, но за несколько секунд до того, как они достигли леса, копыто попало в кротовую нору, и конь упал. Заред кубарем покатилась по пыльной земле. Когда она немного опомнилась и подняла глаза, над ней стояли трое. Острия мечей были нацелены ей в горло.

— Это самый младший Перегрин! — воскликнул один, словно не веря собственной удаче. — Нам хорошо за него заплатят.

— Перестань считать деньги и свяжи его. Не хочу, чтобы он сбежал, прежде чем мы доставим его в замок.

Второй рывком поднял ее с земли.

— Ну и малыш! Совсем хиляк, — заметил он, щупая руку Заред.

Она выдернула руку.

— Не дури, мальчишка, иначе отведаешь вкус моего кинжала. Полагаю, Говарду все равно, живым тебя доставят или мертвым.

— Молчать! — велел первый. — Сажай мальчишку на коня, и едем, прежде чем появятся его братья.

Упоминание о старших Перегринах мгновенно отрезвило мужчин, и Заред мигом очутилась в седле.

Все, о чем она могла сейчас думать, — что вражда разгорится заново и теперь могут погибнуть ее братья!

Девушка зажмурилась, чтобы не выдать слез сожаления. Главное — как можно дольше дурачить их, выдавая себя за мальчика. Заред не хотелось думать о том, что с ней сделают, когда обман обнаружится.

Тирл Говард вытянул длинные мускулистые ноги, широко зевнул и лег на сладкую зеленую траву, росшую по бережкам небольшой речки. Солнце ласково пригревало, пчелы лениво жужжали. Неподалеку слышался тихий разговор троих людей брата.

Тирл собирался поспать, провести весь день в ленивой дремоте, но мужские голоса не давали уснуть. Напоминали об одержимости брата.

Тирл всего два месяца назад вернулся из Франции, где жил при дворе Филиппа Доброго. По желанию матери Тирл вел жизнь человека образованного и утонченного, изучал музыку, искусство и танцы, проводя время в беседах о прекрасном.

Но шесть месяцев назад мать умерла, а с ее смертью пребывание во Франции потеряло смысл. В двадцать шесть лет он впервые заинтересовался родными, которых почти не знал, так что, когда Оливер потребовал возвращения младшего брата, Тирл был доволен и заинтригован. В Англию он вернулся в приятной компании друзей и с радостью приветствовал брата и невестку. Но теплые чувства вскоре остыли, когда Тирл обнаружил, что Оливер желает продолжать войну против Перегринов и нуждается в его помощи. Он пришел в ужас, узнав, что Тирл не был с самого раннего детства воспитан в ненависти к Перегринам. Если верить ему, Перегрины были порождением ада на земле, и их следует уничтожать любыми способами. В свою очередь, Тирл с таким же ужасом узнал, что старшие братья Говард принесены в жертву давней распре.

— Разве не настало время прекратить все это? — спрашивал Тирл брата. — Разве причина вражды не в том, что Перегрины считают наши поместья своими? Было бы куда естественнее, если бы они нападали на нас, а не мы на них!

Слова Тирла так взбесили Оливера, что глаза заволокла дымка, а в уголках рта появились капельки слюны. Именно в этот момент Тирл засомневался в здравом рассудке брата. Он так и не смог узнать истинную причину ненависти Оливера к Перегринам. Но, сложив обрывки сплетен, заподозрил, что дело каким-то образом связано с женой брата Жанной, в облике которой, казалось, навечно застыли усталость и покорность судьбе.