Поколение справедливости - [2]

Так я могу влезть в чужую шкуру. Ходить чужими ногами, смотреть чужими глазами… Только что я была Клодом. Клод гораздо выше меня, поэтому ощущения были очень странными: впервые я могла посмотреть свысока даже на тех курсантов, на которых привыкла смотреть снизу вверх. Но я не просто видела то же, что и Клод, – я дышала вместе с ним, чувствовала, как бьется его сердце, чувствовала, как во время бега болит колено, ушибленное при неудачном приземлении…

На этой тренировке отряд не справился с заданием. Уцелели только Риц и Клод – и, хоть у них и был шанс добраться до контрольной точки, сценарий рендера был прерван. Из семерых членов отряда только двое были способны продолжать бой. Критические потери в личном составе – провал миссии.

Я убираю визор и наушники в чехол, кладу его на колени и осторожно провожу кресло-каталку между двумя серверами, стараясь не зацепить их, выезжая из круга. Подкатившись к столу перед экранами, я отключаю от компьютера «наблюдателя» планшет Берта. В нем хранятся сценарии для рендера, но без мощного компьютера они бесполезны.

Однако я приезжаю сюда каждый день не только ради компьютера.

Снова оглядев комнату напоследок, я в который раз обращаюсь к своей невидимой собеседнице: «Ты здесь? Ты меня слышишь?» – но не получаю никакого ответа.

Две недели. Малодушная молчит уже две недели. Но прежде нам все-таки удалось поговорить.

* * *

В нем есть что-то настораживающее – к такому выводу я прихожу, наблюдая за доктором Константином, за тем, как он работает. Он весь какой-то… ненастоящий? Это точно не самое подходящее определение, он скорее слишком неестественен, больше напоминает идеальный в своей сложности механизм, чем человека. Особенно это сходство проявляется в том, как он двигается, как держит себя: неестественно выпрямленная спина, неестественно четкие, выверенные движения, ни единого лишнего жеста. Напряжение никогда не покидает его, он постоянно собран, как… как…

«Как зверь перед броском», – всплывает у меня в голове странное сравнение. Откуда оно взялось? Я даже не до конца понимаю, что оно значит, но откуда-то знаю, что оно хорошо подходит для описания Константина.

В тот день, когда малодушная впервые связалась со мной, разговор у нас не задался: меня сразил приступ боли из-за того, что я перенесла часть веса на сломанные ноги, чуть было не наступив на них, поэтому пришлось срочно покинуть «комнату видеонаблюдения» и вернуться в медблок. Константин дал обезболивающее, только взяв с меня обещание провести всю следующую неделю не покидая пределов медблока.

О, тот случай по-настоящему вывел его из себя. «Я слишком много времени потратил на твои ноги и не позволю испортить мою работу», – с трудом сдерживаемая ярость почти превратила его голос в шипение. Кажется, я умудрилась задеть Константина за живое. Тогда мне даже показалось, что он отреагировал так бурно из-за того, что слишком ревностно относится к результатам своего труда, но понимание настоящей причины пришло лишь спустя несколько дней наблюдения.

Доктор помешан на порядке: в его медблоке у каждой, даже самой маленькой вещицы есть свое постоянное место. Константин исправил мои ноги, починил меня, навел порядок, а я чуть было не нарушила его вновь.

Но, даже несмотря на такой интересный объект для изучения, неделя тянется невероятно долго. Кондор почти не преувеличивал: это место действительно чем-то похоже на тюрьму.

В медблоке есть «часы посещения», и посетитель может быть только один – день, когда меня сюда поместили, был исключением. Константин сказал, что на этом уровне предусмотрена очень сложная система безопасности, и попросил меня составить список возможных посетителей. Вписывая имена членов своего отряда, я вдруг вспомнила день, когда оказалась здесь впервые, очнувшись в этом медблоке после смерти Гаспара, и вслух заметила, что тогда мне удалось уйти отсюда, и никакая система безопасности не пыталась меня задержать. Константин с легкой улыбкой ответил, что покинуть этот уровень очень просто, но вот без браслета, данные которого внесены в систему безопасности, попасть сюда невозможно.

Нет ничего хуже тюрьмы с дверями, открытыми нараспашку.

Я могу покинуть медблок в любое время и отправиться куда угодно – но тогда у меня не останется ни единого шанса на возвращение в отряд. Вспомнив расписание своего отряда, я с грустью осознаю, что каждый день они ко мне приходить не смогут: «часы посещения» порой совпадают по времени с тренировками у Кондора. Вдобавок «часы посещения» автоматически отменяются, если доктора Константина нет на уровне, а днем он отлучается довольно часто.

У Константина есть комнаты на уровне Нулевого поколения, что находится прямо над нами, но туда он поднимается только на ночь. Порой бывает так, что я засыпаю, когда доктор еще работает; просыпаюсь – а он уже сидит за своим столом, правда, в другом костюме.

Помимо доктора, здесь еще есть свита – так я называю про себя трех его ассистенток, тихих, невыразительных и незаметных. Они поддерживают порядок в медблоке – действительно, не главному же доктору Корпуса перестилать постели, мыть полы и вытирать пыль. Они приносят горячую еду из столовой Нулевого поколения для меня и Константина. Если же доктор собирается покинуть уровень, одна из них остается на дежурстве, а остальные бросают все свои дела, чтобы пойти вместе с ним.