Поколение S - [17]

— Меня забрали на разговор поклонницы Данила, — тихо отвечаю, пряча глаза.

— Я так и знала! — Лика резко садится и впивается в меня цепким взглядом. — Почему сразу не сказала? Мы бы пошли и разобрались с ними!

— Лика, у тебя итак проблем выше крыши. А ты ещё и за меня собираешься заступаться! — я всплеснула руками, а затем увидела опасный блеск жажды справедливости в глазах блондинки и решила идти другим путём. — Всё в порядке, я жива и здорова, Данил помог мне избавиться от этих девиц, так что переживать не о чем.

— Он заступился за тебя? — чуть спокойнее спросила Лика.

— Да. И сказал, чтоб они больше ко мне не подходили, — радуясь своей маленькой победе, уверенно ответила я.

— Я бы на твоём месте сильно не расслаблялась. Эти девчонки привыкли, что с их мнением считаются, — заметила одноклассница.

— Они что, все с ним… — недоверчиво и чуть брезгливо спрашиваю я, надеясь, что Лика меня поймёт.

— Нет. В смысле — я не знаю, свечку не держала, — Лика поднимает руки вверх, — но могу сказать с уверенностью, что по жгучему страстному поцелую в своё время каждая из них точно получила.

— Но как? Не то, чтобы я сомневалась в их привлекательности, но… он смотрел на них не так, как смотрят на объекты своей страсти, — пытаясь подобрать слова, замечаю я и надеюсь, что моё лицо не краснеет от такой деликатной темы.

— Да они же просто стерегут его на всех тусовках! — смеётся Лика, говоря об этом так, словно это не было чем-то странным. — И не дают подойти к нему другим желающим, чтобы пользоваться его слабостью самолично и без конкуренции. Ну, то есть конкуренция у них есть — между собой, — усмехается она, качая головой.

— Это как-то грязно, — замечаю, поморщившись.

— И он сам в этом виноват, — отрезает Лика. — Это в его голове куча тараканов, которые требуют нажираться до невменоза на каждой вечеринке. А девушки просто используют его, как…

— Как?.. — ожидаю, когда она закончит своё предложение.

— Как сама знаешь — кого! Всё! Давай закроем эту тему! Данил — это меньшая из наших бед.

— У нас есть градация неприятностей? — поднимаю бровь.

— А как же? Как и у всех подростков нашего возраста, — легко отвечает блондинка. — Кстати, кто-то обещал накормить меня борщом?

— Да, прости! Сейчас поставлю разогреваться, — я спрыгнула с кровати и пошла на кухню.

Мы заехали ко мне, чтобы перекусить перед походом в торговый центр: мне бы в любом случае не хватило на фудкорт, так что было практичней подкрепиться дома.

Ставлю тарелку в микроволновку, а сама нарезаю хлеб, продолжая думать о черноволосом идоле и его внутреннем конфликте с собой. Интересно, что у него за проблема? Так желать забыться… это ненормально. В конце концов, ему не пятьдесят пять, и его фирма не обанкротилась, оставив всю его многочисленную семью, привыкшую к безбедной жизни — без дохода… Накрываю на стол, мысленно присваивая Данилу самые разные недостатки, включая одержимость и расстройство личности, ставлю чайник, а когда захожу за Ликой, чтобы позвать её на кухню, то застаю довольно странную картину: блондинка сидит на кровати, вцепившись в края альбома, и напряженно смотрит на рисунок.

— Это «Странник», — отвечаю на незаданный вопрос.

Лика отрывается от страницы и переводит на меня взгляд, значение которого я не могу расшифровать.

— Почему он изображен именно… так? — наконец, спрашивает она через пару секунд напряженного молчания.

Подхожу к ней и присаживаюсь на кровать. Смотрю в альбом на небольшую зарисовку карандашом, где существо неопределённого пола стремится куда-то вверх — но ему сильно мешает удавка на шее, тянущая его вниз. Для себя я решила, что это всё-таки мужчина, но «Странник» был скорее… сущностью — как и все мои герои. А сущность не имела гендерных признаков.

Хотя, если признаться, я вообще не понимала — что я рисую и зачем. И уж тем более — что это значит.

— Цепь на шее мешает ему взлететь, — объясняю очевидное, глядя на рисунок.

— Но он явно летит наверх, — проводя пальцем по контуру Странника, не соглашается Лика, — значит, он умеет летать, и уже летал, — почему-то упрямо заканчивает она.

Поджимаю губы, не зная, что на это ответить. Так глубоко в «образ» я не копала.

— Но удавка удерживает его. И удерживала всегда. Для того, чтобы взлететь свободно, ему нужно оторваться от того, что на другом конце его цепи, — отвечаю негромко, пытаясь разобраться в собственной фантазии.

Некоторое время Лика смотрит на рисунок, ничего не говоря. Не могу утверждать, но, кажется, рисунок ей не очень понравился… И не качеством исполнения, а самой задумкой.

И это было странно.

— А остальные? — она вдруг начала листать альбом, словно злясь на меня, но не имея возможности высказать причину своей злобы. — Вот к примеру «Медиум». Или «Ворон». Почему они все выглядят так, словно им больно от собственных способностей?

— Я не знаю, Лика. Я просто рисую их… и всё. Я понятия не имею, почему они выходят именно такими, поверь, — негромко отвечаю, мягко забирая у неё альбом.

— У тебя в жизни была какая-то травма? — неожиданно резко спрашивает меня одноклассница.

— Что? — не понимаю я.

И вообще… что с ней такое творится?!