Поклонись роднику - [2]

— Мало тебе! Ну, не дурак ли, кинулся на директора?! — не унималась Марья. — Да он житья тебе не даст. Натворил делов, что всем нам стыдно в глаза людям смотреть.

Конопатая, широколицая, грудастая Марья выглядела монументально по сравнению с Федором, но поблажки он ей не давал, так что в другом случае она не стала бы перечить мужу.

Федор не считал нужным оправдываться. Ел он как бы машинально, а сам, сведя ячменного цвета брови, упорно нацелил взгляд куда-то на середину стола. После некоторой паузы заявил:

— Я все обдумал: уедем мы отсюда.

— Чего-о? Не мели языком-то! — удивилась Марья.

— А я говорю, уедем — и шабаш! — пристукнул кулаком Федор. — Пусть тогда повертится Никаноров. Не только ферму придется закрывать, и сама деревня пропадет: без Ивановых ни туды и ни сюды.

Сноха, державшая на руках сынишку, вопросительно глянула на мужа, дескать, ответь.

— И куда ты наладился, пап? — весело спросил Николай.

— Ты не улыбайся — дело серьезное. Напишу брату, чтобы переговорил со своим директором, нельзя ли приехать. Слыхал, как нахваливал он совхоз: живут богато, город рядом. Нашу семью любое хозяйство примет.

— И не выдумывай! Невелик министр твой брат. Везде хорошо, где нас нет. Горячка-то пройдет — образумишься, — рассудила Марья.

— Сама когда-то говорила, мол, все поуезжали в город, одни мы застряли в Осокине.

— Дак, милый мой, помоложе была, теперь уж внуки пошли, так что привязали Арину хвостом за рябину.

— Вы как хотите, а мы останемся, — встряла сноха и, потютюшкав сынишку, добавила: — У нас вот этот человечек еще мал.

— Я бы поехала, — поддержала Федора дочка. — Чего у нас в Осокине? Скука, особенно зимой.

Ее можно понять: только окончила школу, первый год работает на ферме. Парней в деревне нет, ровесница одна, дочка бригадира Шалаева, с которой вместе пошли в доярки.

Толька, младший сын Ивановых, слушал этот разговор встревоженно: намерение отца испугало его. Разве мог он уехать, оставив в Белоречье Шуру Козлову? Из армии писал ей, а теперь частенько по вечерам гоняет в село на мотоцикле. Можно бы и пешочком пробежаться, да молодежь нынче больше на технику надеется. Зимник хорошо укатан, вот и догадался Толька ездить на ИЖе, сняв коляску и оставив третье колесо для устойчивости. Сегодня тоже собрался на свидание, сидит за столом уже одетый в коричневый свитер с желтыми полосками. Вид у него спортивный, волосы причесаны с пробором на боку.

— Ну, а ты, жених, чего помалкиваешь? — шутливо подтолкнул Николай брата.

Толька смутился, но ответил определенно:

— Никуда я не поеду.

— А тебе еще рано против батьки перья подымать, — зыркнул на сына Федор. — Любовь, понимаешь ли! Да таких, как твоя Шурка, там полно!

— Таких нет.

— Х-хе! — желчно встряхнулся Федор. — Свет клином сошелся! В конце концов, устроимся на новом месте — и привезешь ее: так-то еще больше досадим Никанорову. Нет, не могу жить с ним в одном совхозе!

— Ладно, уймись! Нечего горячку пороть, чай, не горит, — урезонивала его Марья.

Толька поднялся из-за стола, надел меховую куртку и распустил уши у шапки.

— Опять на мотоцикле? — спросил Федор.

— Конечно.

— Ничего не держит мальчика, ни стужа, ни мороз… — вспомнила веселую частушку мать. — Середина марта, а тепла-то нет.

— Кто зимой гоняет на мотоцикле? Доездишься, свернешь башку, — недовольно бурчал Федор.

Хлопнула дверь. Через несколько минут Толька выкатил из пристройки мотоцикл и, как заправский кроссовый гонщик, газанул по дороге к Белоречью.

Привалившись к окну, Федор курил и смотрел, как красный огонек заднего мотоциклетного фонаря удаляется в темноту. Не давала покоя мысль крепко досадить Никанорову. Осокино держится на Ивановых. Женщины, все трое, работают доярками, Федор — скотником, сыновья — оба трактористы, тоже обслуживают ферму, подвозят корма, отвозят молоко. Одним словом, самая опорная семья в бригаде. «Что будут делать без нас? — не без злорадства задавался вопросом Федор. — Пусть повертятся…»

К счастью, осуществить свои угрозы он не успел, так как ситуация вскоре изменилась.

2

Когда председатель колхоза «Красная заря» Алексей Васильевич Логинов вошел в кабинет первого секретаря райкома, у него находился председатель совета РАПО Доброхотов. Он сидел перед раскрытой папкой, озабоченно морщил лоб, побарабанивая пальцами по бумагам.

— Вот он лучше нас знает, как обстоят дела в «Белореченском», — Доброхотов показал на Логинова и пояснил ему: — Надо что-то решать в отношении Никанорова, иначе доведет хозяйство до ручки, тем более что сейчас всюду говорим об укреплении трудовой дисциплины. Только что комитет народного контроля проверил, как обеспечивается сохранность техники в совхозе. Пожалуйста, читаю прямо по бумаге: «…оказалось разукомплектовано десять машин и механизмов балансовой стоимостью восемнадцать и три десятых тысячи рублей. Из имеющихся двадцати восьми тракторов в исправном состоянии находятся лишь пятнадцать. Машины работают без технических уходов от ремонта до ремонта, то есть на износ…» В общем, бесхозяйственность, и, я считаю, Никанорову положение не исправить, нет у него никакого авторитета.

— Какой авторитет?! — добавил Логинов. — Где видано, чтобы кто-то из мужиков подрался с директором?