Покидая страну 404 - [28]

Немногочисленные в начале сезона отдыхающие постепенно собрались на пляже. Красавица Фатима, которая несколько лет назад в поисках лучшей жизни переехала из Киргизии в Турцию, а теперь вместе с мужем-турком организовывала для туристов шопинг-туры на фабрику меховых изделий, опытным глазом выделила новых гостей, подошла к рыжеволосому мужчине и, вопреки своим обычаям, заболталась с ним почти на час. Исмаил, прекрасно понимавший русский язык, несколько раз прошёл рядом и услышал, что Фатима и незнакомец обсуждают учёбу детей, рецепты приготовления баранины, отношения в семье — всё, что угодно, только не поездку за шубами и куртками. Когда наконец Фатима спохватилась, что ей нужно идти дальше, мужчина на прощание нежно поцеловал её в щеку, как старую добрую знакомую.

На следующий день история повторилась: на этот раз участником длительной беседы стал менеджер Салех, инспектирующий пляж. Он подошёл к рыжему спросить, как тому нравится отдых в отеле. Когда Исмаил проходил мимо собеседников через полчаса, то услышал, что они эмоционально обсуждают турецко-курдский конфликт, ещё через полчаса — проблемы взаимоотношений между турками и армянами. До турок и греков дело не дошло — Салех вспомнил о своих рабочих обязанностях и, пообещав проведать гостя завтра, поспешил по делам.

Исмаил для развлечения гостей достал со склада два катамарана и до обеда гонял на одном из них по акватории пляжа, катая детишек и отдыхающих в одиночестве дам разнообразного возраста и комплекции, не забывая при том зорко наблюдать за купающимися. Когда он вернулся на берег, то увидел, что Мурат стоит со своим учебником русского языка возле общительного гостя, а тот старательно ему что-то поясняет. Исмаил предложил мужчине покататься на катамаране, тот отказался и вернулся к объяснениям сложностей русского языка.

Ночью разразился шторм. Утром Исмаил поднял трапы, с помощью которых отдыхающие спускались с пирсов в воду, и вывесил красный флаг, оповещающий о том, что купаться запрещено. Волны заливали весь песчаный берег и иногда перехлёстывали через подпорную стенку, над которой находился офис работников пляжа, где они хранили инструменты и запас пляжных полотенец, переодевались и обедали. Гюльсюм куталась в тёплую кофту и грызла маленькие шоколадки, которые предлагались гостям в качестве закуски к спиртному в отельном лобби-баре. Протянув бумажный «рожок» с конфетами Исмаилу, она указала на рыжеволосого, который принёс угощение — тот в ярком красном свитере и подвёрнутых джинсах сидел под крышей пляжного кафе и смотрел на разбушевавшееся море, положив босые ступни на ограждение. Брызги волн долетали до его ног, но гостя это никак не беспокоило.

Исмаил включил кофе-машину, сделал две чашки горячего какао, подошёл к гостю и протянул ему одну из чашек. Тот сдержанно поблагодарил.

— Красиво, не правда ли? — спросил Исмаил, указывая на волны. — Как на картинах Айвазовского.

— Вы слишком хорошо образованы для пляжного спасателя, — гость, не поворачивая головы, скосил глаза на Исмаила. — И говорите по-русски гораздо лучше своего шефа.

— Я учился на филологическом факультете.

— Тогда почему такая работа? — хмыкнул рыжеволосый. В его голосе не было ни капли насмешки или презрительного отношения, скорее удивление и непонимание.

Исмаил промолчал. Большинство иностранцев никогда не слышали и ничего не знали о происходящем во внешне благополучной Турции.

— Криминал или политика? — прямой и неприятный вопрос застал его врасплох.

— Политика.

— В восьмидесятом? — оказалось, что рыжий осведомлён о турецких делах гораздо лучше, чем он предполагал.

— Меня арестовали в восемьдесят шестом, мне было двадцать лет, — Исмаил достал из внутреннего кармана куртки портмоне и вынул из него удостоверение, в котором был указан год его рождения.

Гость бросил быстрый взгляд на документ.

— Хотите, я сфотографирую вас на фоне шторма? — предложил Исмаил. — Там, дальше. Здесь камеры, я не имею права долго беседовать с вами.

Они дошли почти до конца пирса, по дороге спасатель заметил, что волны разбили и смыли часть дощатого покрытия. Когда шторм утихнет, им с Муратом придётся потрудиться, чтобы выбрать из воды опасный мусор.

— Мой племянник сейчас тоже в тюрьме, — признался он.

— Курд или террорист? — спросил гость.

— Учитель и музыкант. Когда в шестнадцатом была попытка переворота, не разбираясь увольняли и арестовывали всех, кто буквально не там стоял. Его обвинили в пропаганде терроризма и связях с террористическими организациями, — Исмаил сам не понимал, почему он это рассказал.

Вечером в столовой для работников отеля он встретил горничную Дашу. Эта бойкая и красивая украинская женщина ему очень нравилась. Приехав четыре года назад из воюющего Луганска, она в первый же день, не зная турецкого языка и не имея во всей Турции ни одного знакомого, побежала в поисках работы по ближайшим отелям и ресторанам и уже к вечеру устроилась посудомойкой. Турецкий ей толком не дался, поэтому Даша нередко обращалась к Исмаилу с разными просьбами, когда требовалось хорошее знание языка. Он иногда подумывал, что у них с Дашей могло бы что-то получиться, они оба были немолоды и свободны. Летом они работали в отеле, иногда проводя вечера вместе, а зимой Исмаил отправлялся домой, в сельскую местность, где жил с матерью, и нанимался рабочим в теплицы, а Даша оставалась в городе и устраивалась швеёй на фабрику.